Ночная радуга

Часть первая фильма завершается сценой похорон. Там я, Зина, моя мама, сотрудники газеты. Мама стоит, как всегда, небрежно и картинно, ее за локоть поддерживает незнакомый мне мужчина. Тогда я и не заметила, что мама пришла не одна. Я вглядываюсь в лицо мужчины. Не знаю его, но он очень на кого-то похож. Или просто восточный тип, который мне кого-то напоминает. Артура он мне напоминает. Мне становится душно. Мне панически страшно.

Хорошо работают ищейки у бизнесменов. Зина, сама того не желая, может сейчас привести меня к каким-то открытиям. Если я смогу вынести еще хотя бы пару минут. Начинается вторая часть. Подборка фотографий моей мамы в разных местах, разных нарядах, с разными людьми.

Но я больше не могу. Кажется, теряю сознание. Выключаю компьютер, включаю телефоны, бросаюсь в ванную и сую голову под кран с холодной водой.

Там меня и нашел Кирилл — на кафеле в мокром халате, застывшей и помертвевшей. Он вытащил меня в кухню, заставил выпить несколько глотков вина и уплыл в моих глазах вместе с кухней. Бешеный вихрь в голове остановился, когда на мой лоб легло мокрое полотенце.

— У тебя температура почти сорок, — сказал Кирилл. — Наверное, грипп. Вызвать врача?

— Нет, — прохрипела я. — Это интоксикация. Отравленная кровь. А я даже не досмотрела до конца…

Тот незнакомец

Страшная резь в глазах. Боль вонзается в мозг, мешает ему отключиться. Я крепко сжимаю веки, прижимаю к ним ладони. Там, как инородные тела, как острые осколки, рвут нервы и капилляры застрявшие изображения. Они не уходят, не расплываются, не вытекают со слезами. Взгляды, руки, лица, раны…

Я не знаю, сколько прошло времени. Когда удается открыть глаза, вижу в кровавом тумане сгорбленную спину Кирилла, его опущенные плечи. Он сидит у компьютера и смотрит кино Зины. Или уже пересматривает в сотый раз. Мне так жалко эту спину, эти сильные плечи, этого странного и прелестного человека, который переступил мой порог, чтобы найти свою радость, а получил вот это. Сидит, как прикованный к стулу пленник, и терпит эту муку. Его боль совсем другая, не такая, как моя. В мужчине живет и свой палач — ревность. А тут для него такое раздолье.

Я зарываюсь лицом в подушку и взываю к своей температуре: «Помоги, расплавь все это в огне». И, кажется, немного получается. Отдельные кусочки изображений вспыхивают, пылают, туманятся. Остается только одно. Жаркий взгляд того незнакомца, который был с мамой на похоронах Артема.

Не могу сейчас вспоминать, встречала ли когда-то такого мужчину. Просто понимаю, что в жизни мамы это не случайный прохожий. У него спокойный и надменный взгляд человека, владеющего ситуацией, а его рука держит маму за локоть уверенно и по-хозяйски. И странное сходство с Артуром. Такие же глаза, как огромные маслины, только у Артура они тонули в сумасшедшем пламени. Этот мужчина намного старше и безучастен, невозмутим, как скала.

Я просыпаюсь от собственного всхлипа, сразу начинаю выпутываться из мокрых ресниц и прядей волос. И, как сквозь стену дождя, вижу силуэты Кирилла и Сергея. Они хлопочут вокруг меня, как няньки. Кто-то из них уже снял мою мокрую ночную рубашку. Меня обтирают теплыми полотенцами, закутывают в сухие. Температура унесла с собой мои осколки из глаз, жар и оковы тяжелого сна. Осталось только страшное бессилие. Но я пытаюсь пошевелиться в этих полотенцах, разворачиваюсь, как беспокойный младенец. Смотрю на свое голое тело, на двух мужиков, которые возвращают его к жизни. Они сосредоточенны и озабоченны, как хирурги или кормящие матери. И вдруг чувствую комизм ситуации.

— Вот и дожили мы до секса втроем, — произношу я.

Они синхронно замирают и смотрят на меня с недоумением. Потом Сергей констатирует:

— Клиент будет жить, так мне кажется.

— И юмор у него, как всегда, безобразный, — сердито говорит Кирилл. — Пришла в себя, так иди сама мойся. А я приготовлю какую-нибудь еду. И дам отбой «Скорой». Мы ее вызывали к умирающей.

Никогда не растягивала болезни, тоску, страхи и обиды. Как и радости не смаковала, когда кончается разумное время. В жизни мало места, нужно уметь устанавливать границы, поднимать ограды. Если я вчера умирала, придавленная коварным замыслом Зины и своими ожившими бедами, — это не помешает мне сегодня жить и делать все то, что я собиралась. Тем более я собиралась всего лишь что-то понять, в чем-то разобраться, найти причину. Узнать правду. Любую.

А для того чтобы узнать правду, у меня есть такие замечательные помощники и соратники. И это одна из причин, по которой мне непременно нужно быть в форме. Сергей и Кирилл — люди дела, первый вообще без сомнений и комплексов. Их нужно держать в узде, как застоявшихся скакунов. Как бы не смели они с моего пути заботливую и предусмотрительную Зину с ее дебютом в кино и уникальными материалами.