Ночная радуга

Накануне отъезда Степанко, пошептавшись с сестрой, заявил деду:

— Ваську берегите до нашего приезда.

— А еще какой наказ будет? — улыбнулся дед. Степанко переглянулся с Ксюшей.

— Дедушка, мы просим тебя, чтобы он не потерялся, привяжи ему на шею колокольчик. У тебя есть колокольчик, мы видели его в сундуке.

— Вот пострелята! Да как вы его углядели?

— Пожалуйста, дедушка, разреши, — Ксюша обняла старика за шею.

— Тот колокольчик у меня заветный, — покачал головой Мироныч, — валдайский, с малиновым звоном. Давно храню я его. Сорок лет тому назад служил я у челябинского купца Степанова в ямщиках. Развозил по ярмаркам товары, и приказчиков. Когда в лютую стужу сидел на облучке, одна была отрада — малиновый звон колокольчика. — Дед задумался. — Ну, ладно, — тряхнул он головой, — так и быть, привязывайте. — Старик закряхтел, и, поднявшись с лавки, шагнул к сундучку.

— Ну, а если Васька убежит в тайгу, тогда как? Пропал мой колоколец? — наклоняясь над сундучком, шутливо ворчал Мироныч.

— Не убежит, — уверенно ответил Степанко.

— Да ты что, в самом деле думаешь одевать колокольчик? — удивленно спросила Петровна и, увидев, что дед разворачивает тряпицу, в которой что-то позвякивало, всплеснула руками.

— Ну, чего расшумелась? Внуки ведь просят, — отмахнулся от жены Мироныч.

В тот же миг в избе раздался нежный звон. Лицо старика просветлело. Приблизив колокольчик к уху, он долго прислушивался к его звуку. Ребята замерли.

«Динь-динь», — казалось, пела какая-то птица. Старик вздохнул.

— Слышал я как-то про этот колокольчик песню. — И, подмигнув внучатам, Мироныч запел дребезжащим голосом:

...Однозвучно гремит колокольчик,
И дорога пылится слегка...

— Ну, пошли к Ваське, — сказал дед, поднимаясь с лавки. — Ксюша, ты так привязывай колокольчик, чтобы не звенел. А Степанко будет держать нашего рысака за уши.

Васька стоял тихо. Когда дед подал команду «отпустить», козел отпрянул. Услышав незнакомый звон меди, он сделал огромный прыжок и, перемахнув через забор, исчез в лесу.

— Только и видели, — развел руками дед. — Был Васька, да сплыл. Будет носиться теперь по тайге, как угорелый, и звенеть колокольчиком, птицу и зверя пугать. Ну, теперь, ребятки, собирайтесь в школу. Авось, вернется наш беглец.

Минуло немало времени, а Васька все не приходил. Как-то ночью, проснувшись от лая собаки, Мироныч с фонарем вышел на крыльцо и прислушался к осеннему шуму леса. Ему показалось, что где-то вдалеке звенел колокольчик. Ночь была темной. Холодный ветер шумел верхушками деревьев, бросал на землю водяную пыль, буйными вихрями кружился над тайгой.

«Наверное, померещилось», — подумал старик.

«Динь-динь», — вдруг отчетливо и близко раздался знакомый звук.

— Вася, Васенька! — подал голос Мироныч. Козел вышел на свет и, гордо подняв голову, насторожился.

Лесник открыл калитку и почмокал губами. Тихо звеня колокольчиком, беглец сделал несколько шагов и остановился.

— Иди, иди, дурачок, — ласково звал старик, пытаясь схватить козла за уши, но Васька отпрыгнул и исчез в темноте ночи.

«Динь-динь», — послышался прощальный звон, быстро пропавший в шуме ветра.

Сказочно красив в зимнем наряде таежный лес. Во все белое оделась стройная красавица-пихта. Опустив нижние ветви до самой земли, спит под снеговым покровом черемуха. Лихо надев набекрень пушистые береты, стоят молодые пни. С вышины неба льет мерцающий свет луна. Мириадами изумрудов блестит снег. Точно волшебные замки, высятся над тайгой причудливые скалы далеких гор. Торжественно-молчалива в такие ночи тайга. Но порой ее безмолвие нарушает тихий звон.

«Динь-динь», — кажется, бродит по лесу какой-то невидимый музыкант, наигрывая свою несложную мелодию.

«Динь-динь...»

Утопая в рыхлом снегу, из лесу на поляну вышел горный козел. Повел ушами. Услышав хруст ветвей, замер. Снова все тихо. Облитый лунным светом, с гордо поднятой головой, изредка тихо позванивая колокольчиком, стоит горный козел.

Его чудесную музыку слушают деревья и горы. Но вот зверь насторожился. Глубоко втянул в себя воздух. Почуяв опасность, тревожно запрядал ушами. Внизу, со стороны согры [2], раздался протяжный звук. Начинался он с высокой ноты и заканчивался зловещим «у-у-а-а». То был волчий вой. Он слышался все ближе и ближе. Козел, затрепетав, большими скачками понесся через поляну. Тревожное «динь-динь» зазвенело у подножия перевала.

Быстрыми скачками Васька стал подниматься в гору. Вот он уже на ее вершине. Волки не отставали. Возле подъема в гору они разделились на две стаи. Одна помчалась напрямик, вторая опешила в обход.

Вершина горы была увенчана гладкой скалой, у подножия которой находилась широкая расщелина. Козел перемахнул опасное место, и со скалы, как бы торжествуя, прозвенел колокольчик. Первая стая волков сгрудилась у подножия, не спуская жадных глаз с добычи. Вторая приближалась с противоположной скалы, на вершине которой, словно каменное изваяние, стоял горный козел.