Ночная сказка

Гарриет не видела ее, а Питер, разумеется, сразу стер ее из памяти машины. Но лишь от одного его рассказа волосы становились дыбом. Они опять стали размышлять, подозревая всех на свете. Питер даже заподозрил некую Джун Саутерн — свою секретаршу. Он считал довольно странным, что она ни разу не видела послания, оставленного шантажистом. Впрочем, если уж ему пришло в голову подозревать даже Марианну, их соседку, то он может подумать на любого.

Последнее послание шантажиста начиналось заголовком: «ЖЕНА ЖУРНАЛИСТА — ШЛЮХА!», под которым было подписано шрифтом помельче: «Бывший заместитель редактора «Кроникл» берет по ночам в постель не только статьи». И так далее, и тому подобное. Питер сказал, что ни один юрист никогда не возьмется за такую работу, потому что там одна клевета, но суть ясна. По стилю было ясно, что писал не журналист, поэтому возрастала уверенность в том, что все это — дело рук Эллен Герберт.

В заметке говорилось, что Гарриет занимается всем этим уже год, но это было неправдой. Интереснее всего то, что на экране появилась и фотография. Гарриет помнила, когда был сделан снимок. Она поехала на премьеру фильма, снятого в благотворительных целях. Картину показывали в «Одеон-Лесестер-сквер» в прошлом октябре. Ее повез туда человек по имени Кевин Баркер, или Барбер, или что-то вроде этого. Целая толпа фотографов поджидала принцессу Анну. Эти люди фотографировали каждые женские ножки, а поскольку на ней была не юбка, а лишь намек на нее, то Гарриет оказалась лакомым куском для фотографов. В компьютере оказался снимок, на котором она вылезала из «мерседеса» этого Кевина Баркера — там у нее ноги просто бесконечные. Вот, мисс Иванова, до чего дело доходит, если носишь такую одежду.

Под снимком было написано: «Хорошенькая?», а внизу шантажист добавил: «К счастью, ты знаешь, как избежать публичной огласки. Так что не откладывай, а плати сегодня же!» Вот и все.

Таким образом, Гарриет опять оказалась на работе, нравилось ей это или нет. Хэллоуэям деньги стали нужны больше, чем когда бы то ни было.

Не мог же Питер сам сочинять все эти истории о шантажисте, чтобы заставить ее работать? Нет, это нелепо, он же столько раз уговаривал ее бросить гнусный бизнес. Вот разве только его неприятное пристрастие ко всяким грязным подробностям…

Гарриет чувствовала: в эту ночь она, скорее всего, не уснет, хотя это очень редко случалось с нею. Теперь в ее бункере ночами становилось холодно. Поплотнее закутавшись в спальный мешок, она задумчиво наблюдала за отблесками света на выбеленных стенах. Она чувствовала себя здесь, как в тюремной камере, и ей было так одиноко. Если бы у нее не было с собой свечи, то Гарриет наверняка не выдержала бы и расплакалась. Но сейчас слез не было. Ну что за ужасная жизнь? Она почти не видела детей, особенно теперь, когда они почти весь день в школе. А вечера она проводила в компании людей, которые считали ее развращенной секс-машиной, хотя для нее секса во всем этом не было ни на грош.

Питер полностью погрузился в работу. Впрочем, временами он все же занимался домом, возился с детьми, готовил, и тогда она вспоминала, что это такое ~ любить его.

Но если только они не заплатят шантажисту, то весь мир узнает, кто она такая и чем занимается. А ведь в этот мир входят и ее любимые, замечательные, невинные, добрые родители, ее самые лучшие на свете сыновья, их добропорядочные учителя, умные одноклассники, коллеги Питера, Венди, Марианна, Тоби и Барбара, Аарон из спортивного клуба, ее сокурсники по колледжу… Господи, думать обо всем этом было невыносимо.

Если только это произойдет, она покончит жизнь самоубийством. Да, так она и сделает. Хотя нет. Не станет она этого делать. Но ей захочется умереть.

Что ж, стало быть, им придется платить. Больше делать нечего. Все хорошо. Но им придется платить всю жизнь. Другого не дано. А она, Гарриет, будет постепенно сходить здесь с ума, возвращаясь в эту пустую клетку после безумных ночей с клиентами. Она чувствовала себя ужасно. Хуже некуда. Ей хотелось почитать Тимоти сказку на ночь, хотелось спорить с Джонти о том, кто будет смотреть телевизор. И она скучала по Питеру. По детским играм, по своему дому, по всему…

Скоро должны начаться месячные. С тех пор как она перестала принимать противозачаточные таблетки, менструация стала приходить нерегулярно.

Зато отчисления в фонд борьбы с раком, возможно, помогут спасти хоть несколько жизней. Хоть это хорошо. Мысль об этом почти успокоила Гарриет. Засыпая, она вспомнила человека в номере «Ройял Челси». На нем только рубашка, зато с галстуком, она видит его голые ноги, а он потрясает в воздухе мотком проволоки и умоляет ее: «Только запястья. Только запястья, дорогая. Проволока же в мягкой обмотке! Это всего лишь садовая проволока!». Да уж, ее бизнесу не позавидуешь.

* * *