Ночная сказка

Я заплатил. Не знаю, чем все это кончится. Заплатил вчера, в субботу. Получил квитанцию. Все сделал как надо. С нами все будет хорошо. Если этого парня и вправду волнует благотворительность, он не станет раздувать скандал. А вот в «Линкольнз-инн-филдз», несомненно, заинтересуются моими переводами в тысячу фунтов ежемесячно. Не говоря уже о мистере Пателе. Господи Иисусе!

А наутро, в воскресенье, я оказался в постели с миссис Г. Прошлым вечером у нее была встреча с клиентом, но она вернулась домой. Что-то новенькое.

Она очень-очень устала. Безумно устала. И немного огорчена. Все эти штучки шантажиста, бесспорно, подействовали на нее, бедняжку. Не на нее одну — на нас обоих. Но нам было тепло и хорошо вдвоем. Мы болтали обо всяких домашних делах, о том, что мне надо позвонить матери, о том, что будем делать после Рождества и как быть с приглашением родителей.

И еще мы говорили о плавании. Этот Хоуп завяз в родительских заботах. У жены Гэри Хоупа должен родиться третий ребенок именно в то время, когда будут проводиться соревнования, и он не может договориться о транспорте. Г. предложила отвезти команду в Бромли и привезти назад. Она даже попросила ТЛС приехать на своем «роллс-ройсе», потому что все дети не влезут в наш «порш». Тоби, наверное, едва не хватил удар, но он все же согласился, поскольку всегда симпатизировал Гарриет. И мне не отвертеться от дел. Г. хочет, чтобы я снял все это на видео, а потом демонстрировал желающим заплывы деток и их взмахи руками. И еще то, как они поедают печенье, запивая его кока-колой. Все это будет в следующую среду вечером. О-ох!

* * *

Гарриет занималась рискованным делом, которое могло привести к катастрофе. Но надо же было как-то выходить из положения. Гоби все сильнее донимал ее, и это становилось совсем уж неприятно. Не то чтобы он постоянно угрожал ей, но их, по его словам, уже несло течением. С ним что-то было не так, впрочем, с нею тоже. И Гарриет начала понимать.

Она обо всем догадалась примерно через месяц после того, как побывала несколько раз в его спальне, когда Барбара уехала на какую-то конференцию в Челтенхеме. Наташа все думала о своих подозрениях, поглаживая его задницу и вообще делая все, что полагается в таких случаях, в этой его персиково-пурпурной спальне. Временами, правда, она с тревогой спрашивала себя, не забыла ли выключить фары у машины, оставленной на дорожке. Домой она вернулась очень поздно, привезя с собой кучу мерзких яблочек из его сада. У детей от них разболелись животы. Зато он отстанет от нее хотя бы на три недели.

И вот теперь его домогательства возобновились. Он требовал все больше и больше. И требования его были… весьма необычными. Гарриет все больше стеснялась его звонков.

Не в характере Гарриет вдруг рассказать Питеру о том, что его жена заключила с ним соглашение. Если он сделает это, то их брак тут же распадется. Даже если это и произойдет, Гарриет хотела бы сама принять об этом решение.

Итак, она решила хоть что-то выгадать из этой ситуации. Это нелегко, но возможно. Рискованно, трудно и страшно.

Как это ни ужасно звучит, Гарриет вдруг осознала, что последние полгода живет безалаберной жизнью. Однако она уцелела! Больше того, у нее появилось чувство, что лишь сейчас она зажила по-настоящему. Опасность возбуждала ее. Гарриет тряслась от страха, но страх был стимулом к борьбе. Впрочем, наверное, были у нее и некоторые странности. Потому что Гарриет никак не могла уяснить, что же ей все-таки нравилось во всем этом. Или это был своего рода бунт? Запоздалый протест против того, чему учили ее родители? Но в это трудно было поверить. Несомненно, что все годы, проведенные под родительским крылышком на широких улицах Эдинбурга среди добротных желтокаменных домов, Гарриет чувствовала себя уверенно, или не так? Но было же во всем этом что-то нелепое, было, и молодое поколение Макджи ощущало нелепость происходящего. Примером тому может служить Джулиан. Неужели ей нужно испытывать чувство страха, чтобы почувствовать себя по-настоящему живой? Да! Неужто ей надо рисковать, чтобы понять, что вокруг бурлит жизнь? Направляясь на встречу с клиентом в кафе «Фиш», или «Пингвин», или в бар и упрятав свой страх подальше, Гарриет выпускала на волю Наташу. У нее всегда пересыхало во рту, но она ощущала необыкновенный подъем. Она и ненавидела, и любила свою работу. От страха в ее кровь выбрасывалось такое количество адреналина, что Гарриет трясло, но это ей нравилось. Работа засасывала ее как наркотик. Она стала уважать себя, она достигла необыкновенных высот. Неужто она так испорчена?

Когда Гарриет обдумывала детали нового плана, кровь ее все сильнее бурлила в жилах. Она решила использовать безумие Тоби и выплатить ему очередную часть долга. Это не причинит ей боли, не огорчит ее. Она всего лишь будет немного унижена. Гарриет серьезно взялась за дело.