Ночная смена

— «Как ни странно — пока нет. Может быть холодно им тут…»

— «Я не услышала, что кроме выступления перед широкой публикой ожидает меня?» — спрашивает Валентина.

— «По поводу Ваших исследований есть мнение, что стоит Вас отправить в Кронштадт. Там удалось отстоять больницу и в целом гарнизону худо-бедно получается пресечь эпидемию. Во всяком случае, треть города они контролируют и возможно, что им удастся справиться лучше нашего. Когда я доложил туда о Ваших выводах, комендант настоятельно просил доставить Вас к ним. Если Вас интересует мое мнение — это разумно».

— «Без меня меня женили», — фыркает Валентина.

Снизу бодро протопотал такой бравый мужик лет шестидесяти — оглядел всю нашу компанию и представился: «Командир сигнальных орудий полковник в отставке Охрименко! Если все прибыли — прошу следовать со мной, а то они там уже сейчас передерутся».

За артиллеристом двинули мы с Валентиной, да Николаич с Михайловым.

В аккуратненьком здании гауптвахты, где размещается дирекция Петропавловской крепости людей больше, чем стульев. Видно, что крик стоит великий, и артиллерист ненамного ошибся — вполне подраться могут. Это и понятно — стресс у всех, да еще впридачу начинается запрягание в одну телегу коня, трепетной лани и уж одним походом — рака, лебедя и щуки. И должны тянуть все в одну сторону, потому как иначе всех сожрут.

Про противоречия Монетного двора и музейщиков мы уже поняли. Но в крепости есть еще и другие организации и арендаторы. Есть толпа пришлого народу, с которым еще разбираться и разбираться. Есть мужики в офицерских мундирах и в штатском, но видно, что отставники — явно из Артиллерийского. Сидит три человека в броских черно-оранжевых куртках — эти из МЧС. На спине у них это написано крупными буквами. Милиционеров двое — один с «Кедром» (или «Клином»?), но подсумка не видно, так что похоже все патроны у него в магазине. Косится на нас. Вероятно, у него чешется язык спросить — что это за охотхозяйство тут явилось. В общем — Ноев ковчег представлял из себя куда как более дисциплинированную команду.

Самое главное похоже — это решить, кто будет Главным. Без единоначалия — кончится все плохо. А тут есть кому письками меряться. К тому же бедламу с зомби всего вторые сутки пошли — мышление на новые жизненные реалии так быстро не перекроишь, да и психологию профессиональную сразу не переделаешь. Для музейщиков что из Артиллерийского, что из Заповедника музейные экспонаты — это святое! Корова неприкосновенная! Ну, правда Артиллерийский в этом плане проще — там помнится при обороне Ленинграда передали десятки артсистем, кучу средств связи и даже стрелкового оружия для ополченцев (нехолощеное оно было что ли?). А сотрудники стали инструкторами, чтоб обучать, как с этим пользоваться, читал, было дело.

А вот Заповедник — никак не может смириться с занятием музея-тюрьмы под «казарму» как выразился импозантный седовласый мэтр. Видно, что он потрясен до глубины души. Шумная перебранка — увы — имеет место. Роль матроса Железняка берет на себя один из мужиков в куртке МЧС.

— «Уважаемые господа, граждане, товарищи, кому как нравится! Сейчас у нас каждая секунда на вес золота, потому предлагаю дискуссию свернуть. Выживем — подискутируем. Если будем дискутировать сейчас — не выживем! За это ручаюсь. Прошу тишины!»

— «Да кто вы такой, чтоб тут распоряжаться!» — это не выдерживает полная женщина. — «Я требую, чтобы милиция навела тут порядок! Территория музея-заповедника находится под юрисдикцией Дирекции! Поэтому вы обязаны выполнять то, что велит Дирекция, а не заниматься тут самоуправством!»

— «У Дирекции странные представления о происходящем» — громко заявляет Михайлов.

Это подливает масла в огонь.

— «Это у Вас странные представления о том, как вести себя в музее, солдафон неотесанный» — подпрыгивает седовласый мэтр — «Ценнейшие экспонаты экспозиции отданы под общежитие какое-то! Это… это неописуемо! Вы за это ответите!»

— «Вы у себя распоряжайтесь! Мы же не лезем в Ваши дела, сидите, клепайте свои колечки-цепочки безвкусные!» — это какая-то деваха за мэтром вякает.

— «Это у Вас безвкусие — достаточно глянуть, как вы вырядились!» — режет правду — матку весьма неброско, но очень стильно и очень, по-моему, дорого одетая дама с весьма грамотным макияжем.

Ну, это вообще какой-то театр абсурда!

Неожиданно на меня снисходит святой дух. Я дергаю за рукав Валентину Ивановну — «Уши прикройте!»

Она непонимающе смотрит на меня, но ушки прикрывает.

Придвигаюсь ближе к спорщикам и, набрав воздуха в грудь, ору изо всей силы что-то вроде «Йиэх!»

Эффект сильный. На меня смотрят все — причем только Николаич с Михайловым ухмыляются, остальные видимо предполагают, что я свихнулся.