Ночная смена

Волков был в бешенстве – оказывается, кто-то может взять и вот так беспардонно использовать твоих героев, без спросу, без разрешения! После войны он нашел в себе силы пожаловаться Маршаку, но тот лишь пожал плечами – критиковать Радловского все равно что критиковать Победу – сам знаешь, время такое: слова очень дороги, могут стоить карьеры, а то и жизни.

IX. Изнанка и лицо

Но это только в моем романе. В реальности никаких пропагандистских плакатов с героями сказки не было – я их выдумал, это подлог в духе самого Волкова. В духе Раймундо Силвы.

Если бы я сочинял роман об осаде страны OZ, я бы так и сделал – обыграл бы идею подлога: написал бы о том, как Александр Волков постепенно замечает, что его собственная жизнь шаг за шагом превращается в искаженный пересказ чужой биографии, а именно Фрэнка Баума.

Вот, например, он открывает «Краткую литературную энциклопедию» и обнаруживает, что статья о нем написана с ошибками. К примеру, в книге утверждается, что Александр Мелентьевич Волков родился в 1856 году и что, когда ему было 12, отец купил ему печатный станок. Волков пишет полное праведного гнева письмо в редакцию с требованием поправить факты и убрать отсебятину. Редакторы шлют ему сердечные извинения и обещают все поправить в переиздании. Но в 1964 году, когда переиздание выходит, статья об Александре Мелентьевиче Волкове вновь выглядит как издевательство – в этот раз там написано, что автор замечательной книги о волшебнике Гудвине всю жизнь страдает от нижнечелюстной невралгии тройничного нерва aka tic douloureux и даже пережил операцию, в ходе которой ему пришлось удалить одиннадцать зубов.

Волков снова пишет им письмо: мол, вы в своем уме?

Затем однажды утром он просыпается – лицо болит так, словно кто-то всю ночь лупил его осколками стекла по лбу и щекам. Он подходит к зеркалу и понимает, что больше не может управлять мимическими мышцами, – его лицо начинает жить собственной жизнью. Когда он пытается улыбнуться, уголки рта падают вниз, и он выглядит так, словно вот-вот заплачет. Пытаясь скрыть ужасные лицевые тики – особенно его пугает рот, который иногда двигается сам по себе, – Волков отращивает усы. Еще он покупает шляпу с круглой тульей, чтобы люди не пялились на него в трамвае. Если бы он увидел фотографию Фрэнка Баума, он поразился бы тому, насколько стал на него похож.

Редакторы «Краткой литературной энциклопедии» убирают из статьи о Волкове строчку о tic douloureux, но это не помогает – лицо больше ему не принадлежит. И даже хуже: в следующем переиздании КЛЭ появляется строчка о том, что у Александра Мелентьевича Волкова, автора «Волшебника Изумрудного города», восемь детей. Это тоже ошибка, но, проснувшись однажды утром после выхода энциклопедии из печати, Волков обнаруживает в квартире целую толпу детей, которых он никогда раньше не видел, – во всяком случае, он не помнит их лиц, – они называют его папой. Самый старший – его почему-то зовут Вивиан! – просит помочь с домашней работой по математике. Волков берет в руки тетрадку и понимает, что не может разобрать формулы, – он забыл математику.

Тут остается вопрос: как бы я завершил эту историю?

Возможно, я отправил бы его в путешествие, чтобы он разыскал редактора, который постоянно переписывает статью о нем.

Или нет, лучше вот так: сотрудники книжного магазина замечают в детском отделе подозрительного усатого гражданина в шляпе, красной ручкой он зачеркивает имя Александр Волков на каждом экземпляре «Волшебника Изумрудного города» и пишет сверху: «Л. Фрэнк Баум». Его пытаются вывести, но он устраивает скандал, кричит, что у него почти не осталось времени. Затем за ним приходят Железный Дровосек, Страшила и Лев, одетые в советскую милицейскую форму, особенно хорошо форма смотрится на Железном Дровосеке. Они выводят Волкова из книжного магазина, он не сопротивляется. Они ведут его к машине, и он уже знает, что сейчас они все вместе, вчетвером, отправятся в путешествие – к волшебнику Гудвину, который сможет исполнить его желание. Он уже знает, чего хочет: он хочет лицо, свое лицо, он хочет снова стать собой.

Ночная смена: Морг, мертвецы и русская литература

I