Ночная смена (версия от 21.08.09)

Мы и забыли, что у нас под одеялом сзади - клетки с птицами. Выражение морды, да нет - скорее лица у благородного попугая - возмущенное. Он просто кипит от негодования! Николаич конфузится под выразительным взглядом, снова накрывает клетки одеялом и, пряча свой конфуз, говорит:

- Вот, раньше эти птицы кричали 'Пиастры', а сейчас - 'Херасе!'. Куда катится мир!

- Да уже прикатился, чего уж тут…

Колонна трогается.

Оказаться снова в теплой кабине американца после продутой насквозь УАЗовской клетушки - приятно. Николаич под предлогом заботы о тропических птицах избавился от клеток - теперь они у нас в кабине. Рассказываю об инциденте.

Спутники тихо веселятся, пока я пытаюсь найти объекты для съемки. Кроме небольшой фермы - тут особенно-то смотреть не на что - поля, вдали взлетная полоса аэропорта 'Пулково', всякие полетные причандалы для вывода самолетов на глиссаду, а еще дальше - Пулковские высоты. Слева - Ульянка, городской район, отделенный от нашей КАД рельсами железной дороги и станцией - опять же с тем же названием 'Ульянка'.

Давно тут не был - а ведь детство тут прошло - причем уже такое - сознательное… Как после переезда пришел в новую школу - удивился - тогда еще была такая игра 'Зарница' - пионеры бегали с деревянными автоматами и все вроде как сейчас так понимаю, было предармейской тактической подготовкой школьников - как и НВП к слову. Но обычно делалось это под руководством холодных сапожников, а то и учителок - женщин - и получалось коряво и глупо. Тут же первые попавшиеся на глаза трое мелких первоклашек поразили меня тем, что на полном серьезе бегали с ржавоватым ПТРД. Я аж глазами захлопал - нет, все верно - троица мальков волочит противотанковое ружье.

Оказалось, что район Ульянки - весьма своеобразен - тут шла ожесточенная молотилка весь период блокады и две армии дрались с невиданным ожесточением на весьма небольшом пространстве, то отбивая, то теряя жалкие куски территории в один - два километра.

Естественно - все мальчишки копали. Не копать тут - означало быть белой вороной со всеми последствиями. Разумеется и я стал рыть.

Для того чтобы на месте боев можно было вести сельхозработы, саперы прочесывали это место раз десять. Потом довелось пообщаться с теми, кто тут разгребал завалы из ВОПов. Оказалось, что поговорка 'мина на кочке, мина в кочке, мина под кочкой и фугас сбоку' вовсе не было поэтическим преувеличением, а являлось сухим протокольным описанием реальности. Ну и, разумеется, хоть саперы и почистили, что могли, хоть потом все запахали, и теперь на полях росла капуста и турнепс - на нашу долю все равно хватило сполна. К тому же на наше счастье мины - самая страшная угроза оставшаяся с войны - уже проржавели, взрыватели их закисли да и взрывчатка погнила. Если у нас кто и рвался - то практически всегда по своей вине - и обычно на снарядах да минометках. Это было крупным везением - как я сейчас понимаю, потому что до конца шестидесятых годов, подрыв на старой мине был частой вещью. Ну а такой пустяк, как оторванные взрывом детонатора пальцы были обыденной штукой.

Достаточно было пройти по дорожкам, огибающим поля подальше от станции - к Пулковским высотам - как начинался участок под названием 'Разбитое'. Что тут было - кто знает, но сельхозугодья огибали это место как черт церковь.

Судя по торчавшим из земли искореженным огрызкам бетонных плит, молотого кирпича и свитых штопорами арматурин - стояли здесь какие-то дома.

За 900 дней боев естественно все это было разнесено вдрызг, щедро засыпав строительным хламом землю. Пахать тут было невозможно. А копать - получалось отлично. Чуток в стороне оставались окопы в русле речки, которую незамутненные школьники дружно прозвали 'Говнотечкой' - там тоже по склонам не пахали.

Тут конечно копали все - от мала до велика. Самые мелкие и начинающие не брезговали и бродить по вспаханным полям и собирать всякую чушь - патроны, гильзы, хвостовики от минометок, корпуса от ПОМЗ - это такие стаканы из чугуна с рифлением для большего числа осколков…И разумеется кости, пробитые и мятые ржавые каски, короба от пулеметных лент и дисков, рваные цинкачи, сплющенные футляры от немецких противогазов - и сами противогазы - без стекол, прострелянные - наши с хоботами и немецкие на резинках…

Поэтому те, кто похитрее, шли дальше - стоило перебраться через какой-то канал - метров пяти - шести в ширину, что делало его труднопереходимым - и начинались кусты и сравнительно молодой болотистый лесок. Место было добычливое, только все время лез в гости 'сапер Водичка'. Поэтому наша группка шла дальше - на Пулковские высоты.

Вот там, на основной линии немецкой обороны мы и шарились. А для того, чтобы перебираться через канал в любую погоду наша артель стырила металлическую лестницу со стройки. Как ее перли - отдельная песня, но дотащили до канала, где и притопили, привязав предварительно веревку. А дальше в любое время выдергивали утоплое сооружение, перекидывали ее через канал и снова притапливали.