Ночная стража

Дальнейшее с баррикады было не видно, но всякие интересные звуки доносились еще достаточно долго.

Сержант Колон наконец захлопнул рот.

— Ну ни хрена себе… — пробормотал он с восхищением.

Где-то далеко разбилось стекло.

— Они вернутся, — сказал Ваймс.

— Да, но не все, — заметил Букли. — Отличная работа, сержант.

Ваймс обернулся и увидел, что Сэм смотрит на него широко открытыми, обожающими глазами. В этих глазах сержант Киль выглядел настоящим героем.

— Да ладно тебе, парень. Мне просто повезло, — отмахнулся Ваймс. — Но всякие маленькие хитрости действительно могут оказаться полезными. И никогда не бойся замарать руки.

— Но, сержант, мы ведь теперь можем победить! — воскликнул Сэм.

— Нет, не можем. Но можем оттянуть поражение до тех пор, когда будет уже не слишком больно. — Ваймс повернулся к остальным стражникам. — Все, ребята, за дело. Повеселились немного, но до рассвета еще далеко.

Новости разнеслись прежде, чем он успел спуститься с баррикады. Толпа встретила его ликующими криками и презрительными шуточками в адрес солдат. Мы им показали, да? Не понравился вкус холодной стали этим… другим анк-морпоркцам! И мы еще им покажем, верно?

И все это благодаря нескольким деревянным клиньям, свежему имбирю и огромной удаче. Второй раз такое уже не пройдет.

Хотя, может, этого и не понадобится. Ваймс попытался припомнить все, что знал о том заказном убийстве. Оно так и осталось неразгаданным. Ветруна убили в зале, полном людей, и никто ничего не заметил. Кто-то предположил, что без магии дело явно не обошлось, но волшебники горячо отрицали свое участие. Некоторые историки потом стали утверждать: мол, убийца смог подобраться к патрицию лишь потому, что окружавшие дворец войска были посланы против баррикад, но это все равно не давало ответа на вопрос. Того, кто сумел зарезать человека в ярко освещенной, полной народа комнате, вряд ли остановила бы охрана, болтавшаяся где-то на темных улицах.

Конечно, когда новым патрицием стал Капканс, никто уже не пытался докопаться до истины. Люди стали говорить нечто вроде: «Вероятно, правду мы так никогда и не узнаем», что в переводе Ваймса звучало как: «Я знаю или думаю, что знаю, правду, и надеюсь, что она никогда не станет известной, потому что все успокоилось, и хвала богам».

А что, если мы не проиграем?

Киль не убивал Большую Мэри. В том, другом настоящем ее не использовали. У армейских тогда хватило ума обойтись без нее. От этой машины мог бы быть прок в мелкой стычке с мирными жителями, но только полный дурак мог применить Большую Мэри против укреплений, обороняемых профессионально. Теперь машина превратилась в обломки, и атакующим придется придумывать новый план, причем быстро, потому что время не стоит на месте…

А что, если мы не проиграем?

Достаточно было просто держаться. У людей наверху очень короткая память. Ветрун таинственно погиб, да здравствует лорд Капканс! И все мятежники вдруг преображаются в борцов за свободу. А на кладбище появляются семь пустых могил…

Но тогда… сможет ли он, Сэмюель Ваймс, вернуться домой? А если Мадам права и ему предложат должность командора не в качестве взятки, а потому что он ее заслужил? Это ведь изменит всю историю!

Он достал портсигар и внимательно оглядел надпись.

«Так, давай прикинем, — думал он. — Если бы я не познакомился с Сибиллой, то мы бы не поженились и она не купила бы мне этот портсигар. Но ведь вот он, я вижу его…»

Он долго вглядывался в причудливую гравировку, ему уже почти хотелось, чтобы она исчезла. Но она и не думала исчезать.

С другой стороны, тот старый монах говорил, что случившееся остается случившимся. Перед мысленным взором Ваймса возникли Сибилла, Моркоу, Детрит и остальные, застывшие в некоем мгновении, у которого никогда не будет продолжения.

Он хотел вернуться домой. Хотел до дрожи. Но если ради этого придется отдать хороших людей на съедение тьме и заполнить те могилы, если для этого придется сражаться не в полную силу… Нет, такую цену он не готов заплатить.

Ваймс понимал, что на самом деле сам он ничего не решает. Решение родилось значительно глубже тех областей разума, где принимаются решения. Оно было его неотъемлемой частью, его сутью. Нет такой вселенной, где Сэм Ваймс в подобных обстоятельствах отказался бы сражаться. Потому что это был бы уже не Сэм Ваймс.

Надпись на серебре не исчезла, но расплылась — ему на глаза навернулись слезы. Ваймс плакал от злости, а злился по большей части на себя самого. Он ничего не мог поделать. Он не покупал билет, он вообще не хотел никуда ехать, но сейчас он отправился в путь, и до конечной остановки ему не сойти.

Что там еще говорил тот старый монах? Что история всегда найдет выход? Ну, раз так, ей придется здорово поломать голову, потому что теперь на ее пути встал Сэм Ваймс.

Он поднял голову и заметил, что молодой Сэм наблюдает за ним.

— Сержант, с вами все в порядке?

— В порядке, в порядке.

— Вы добрых двадцать минут сидели и рассматривали свои сигары.

Ваймс закашлялся, убрал портсигар и попытался сосредоточиться.