Ночная Стража

– Думаю, мне стоит как можно скорее познакомиться с этим Джоном Килем, – сказала она. – Возможно, мы сумеем его укротить. Прием состоится завтра вечером. И… будь добр, открой окно.

Чуть позже той же ночью Низз нетвердой походкой возвращался в свою спальню с попойки в комнате отдыха для старших учеников. Один из факелов в коридоре вдруг потух.

С быстротой, которая могла бы удивить любого, не видевшего ничего, кроме его раскрасневшегося лица и заплетающихся ног, Низз выхватил кинжал и окинул взглядом коридор. Не забыл осмотреть потолок. Ничего, кроме серых теней. А факелы иногда гаснут сами по себе.

Он сделал еще один шаг.

Очнувшись на следующее утро в своей постели, он объяснил страшную головную боль плохим бренди. А еще какой-то придурок раскрасил его лицо в оранжево-черную полоску.

Снова пошел дождь. Ваймсу всегда нравился дождь. В дождливую погоду на улицах совершается меньше преступлений. Люди предпочитают оставаться дома. Лучшие ночи за все время, что он служил в Страже, были дождливыми, когда он стоял в темноте под защитой какого-нибудь дома, втянув голову в плечи так, что края шлема почти касались поднятого воротника, и слушал серебристый звон дождя.

Как-то раз он стоял так неподвижно, так тихо, настолько был погружен в собственные мысли, будто его совсем не существовало, что грабитель, которому удалось ускользнуть от преследователей, прислонился к нему, переводя дыхание. А когда Ваймс крепко обнял его и прошептал на ухо: «Попался!» – грабитель сделал в штаны то, от чего его еще сорок лет тому назад с ангельским терпением отучала любимая матушка.

Люди разошлись по домам. Заштопанного Щербини Фред Колон проводил до дома на улице Новых Сапожников, где, всей своей красной круглой рожей излучая искренность, объяснил родителям юноши, что произошло. Газон, скорее всего, добрался наконец до постели.

А дождь весело журчал в водосточных трубах, бурными потоками вырывался из глоток горгулий, кружился водоворотами в сточных канавах и заглушал все звуки.

Полезная штука этот дождь.

Ваймс взял в руку бутылку имбирного пива госпожи Рассуди. Он помнил его. Шипучка была до предела насыщена газом и потому пользовалась бешеной популярностью. Способный юноша, при наличии воодушевления и надлежащей подготовки, мог прорыгать первый куплет национального гимна после всего одного глотка. Когда тебе только восемь, столь ценный навык может серьезно увеличить твой вес в обществе.

Для предстоящей работы он выбрал Колона и Дрынна, чтобы не впутывать Сэма. Не то чтобы Ваймс задумал нечто противозаконное. Но на вкус и запах это почти не отличалось от того, что противозаконно, а пускаться в объяснения Ваймсу сейчас не хотелось.

Подвал, где содержали арестованных, был старый, гораздо старше построенного над ним здания. Железные решетки, отгораживающие камеры, были сделаны гораздо позже. Камеры занимали не весь подвал, за сводчатым проемом находились и другие помещения.

Там не было ничего, кроме крыс и мусора, но важно то, что они не просматривались из камер.

Ваймс приказал своим людям спустить мертвого арбалетчика в подвал. В этом не было ничего предосудительного. Зачем же посреди ненастной ночи будить из-за подобного пустяка служителей морга, если в здании есть такое удобное холодное помещение?

Через дверной глазок он проследил, как тело пронесли мимо камер. Появление трупа вызвало некоторое волнение, особенно у первого задержанного. Двое других держались спокойно – похоже, они повидали на своем веку достаточно дурных дел, совершенных ради денег. И когда их нанимали воровать, убивать или изображать стражников, эти двое знали, во что ввязываются. К смерти, если только это не происходило с ними самими, они относились с философским спокойствием.

Однако первый арестант явно занервничал.

Ваймс дал ему прозвище Хорек. Из них троих он был лучше всех одет, у него был достаточно дорогой кинжал, а еще, как успел заметить Ваймс, он носил перстень в виде черепа. Одежда двоих других была невзрачной, оружие – стандартным, ничем не примечательным, зато со следами частого использования.

Настоящий наемный убийца никогда не наденет украшения, собираясь на дело. Это опасно, да и лишний блеск совершенно ни к чему. Но Хорек явно хотел казаться важной шишкой. Вероятно, прежде чем выйти из дома, он долго рассматривал себя в зеркале, чтобы убедиться в собственной крутости. Такие вот недоноски часто хвастаются своими кинжалами перед шлюхами в трактире.

У Хорька были большие планы на будущее. У него отлично работало воображение.

И это было хорошо

.

Стражники вернулись, и Ваймс вручил им приготовленные пакеты.

– Помните, действуем очень быстро, – сказал он. – Они волнуются, они устали, никто за ними не пришел, и только что мимо них пронесли очень мертвого коллегу. У первых двоих не должно быть времени на раздумья. Понятно?

Стражники кивнули.

– Коротышку оставим напоследок. Я хочу, чтобы как раз у него было много времени…

Хорек прикидывал свои перспективы. К сожалению, прикидывать было особо нечего.