Ночная танцовщица

В конце дорожки у мольберта Мэгги увидела Элизабет. Рядом с ней стояла маленькая девочка с темными волосами, каждая прядь которых была накручена на кусочек ткани, чтобы получились локоны. Ребенок оглянулся, ночная сорочка взметнулась, обнажив босые ножки.

– Тетя Элизабет, кто это? Элизабет оторвалась от мольберта.

– Мэгги! Как спалось? Ты встала так рано.

– Как и ты.

– Меня зовут Ракел, – вставила девочка, – я убежала от мисс Фиссуотер. А ты кто?

– Я – Мэгги.

– Ракел, мисс Фицуотер, а не Фиссуотер. Прежде, чем говорить, нужно подумать. – Элизабет повернулась к Мэгги. – Ракел – дочь Стефана и Катарины. Ракел, Мэгги – жена твоего дяди Кристофера.

Мэгги присела перед девочкой на корточки:

– Почему тебя не представили мне вчера?

– Мисс Фиссуотер сказала, чтобы я никому не мешала.

– Мисс Фисс… ой! Теперь и я так говорю! Мисс Фицуотер – няня Ракел.

– Няня?

– Она присматривает за малышкой.

– Как мать?

– О, да!

– А Катарина?

Элизабет сдержанно улыбнулась.

– Детей аристократов всегда растят няни и гувернантки.

– Думаю, я не захочу, чтобы моих детей воспитывал кто-то чужой, – безапелляционно заявила Мэгги.

– Ты не сможешь отказаться от правил поведения ради воспитания ребенка. Нельзя забывать об общественных обязанностях, которые навязывает наше положение.

Внимание Мэгги переключилось на картину на мольберте – рассвет в саду. На фоне розового неба слабо вырисовывались силуэты деревьев. На каменной скамье лежит раскрытая книга, рядом с ней два листика, упавших с дерева. Детали не прорисованы, но общий замысел ясен. Картина была пронизана теплотой уходящего лета.

– Как красиво! – похвалила Мэгги. Элизабет смутилась и покраснела.

– Просто развлечение. Мама говорит, такое занятие поможет успокоить нервы.

– У тебя они тоже не в порядке? – Мэгги вспомнила о нервном припадке герцогини, из-за которого та не присутствовала на обеде.

Элизабет криво улыбнулась.

– Все утонченные дамы немного нервные. Мэгги продолжала любоваться картиной.

Солнце уже встало, сад приобрел другой вид, но можно было легко представить, как он выглядел на рассвете.

– Прекрасная картина!

– Ты так считаешь?

– Да, ты настоящая художница.

– Мэгги, ты мне льстишь. Мама и братья считают, что в моей жизни искусство может служить только для приятного времяпровождения. Я никогда не смогу стать настоящим художником, чьи работы украшают стены гостиных.

– Ну, что ты! Конечно сможешь. Мне лично очень бы понравилась такая картина на стене моей гостиной. Взглянешь и увидишь, как наяву, конец лета, предрассветный час.

– Тогда возьми картину в подарок.

– Я не могу это сделать.

– Нет, можешь. Пусть это будет моим свадебным подарком. – Элизабет задумчиво посмотрела на Мэгги. – Пейзажи мне не очень удаются, я всегда воображала себя портретистом. Лица так интересны, правда?

– Наверно, их трудно рисовать?

– Чтобы вышло похоже, нужно терпение. – Вдруг девушка улыбнулась. – Мэгги, хочешь, я напишу твой портрет? Ты могла бы мне позировать рано утром, когда здесь никого нет. Домашние редко встают до полудня.

– Почему ты хочешь меня рисовать?

– У тебя интересное лицо, волевое и озорное одновременно, если ты не обидишься на эти слова. Интересно, смогу ли я это передать?

– Подумать только! – Мэгги усмехнулась. – Мое лицо – на портрете! Все равно, что стать знаменитой.

– Должна предупредить, я не такой художник, кто приукрашивает модель.

– Здорово, – задумчиво протянула Мэгги, вспомнив свои мечты о том, как она танцует в Сан-Франциско и афиши с ее изображением расклеены по всему городу. – Бери кисть.

– Хорошо. Только установлю другой холст и начнем. В это время всегда хорошее освещение.

Следующий час Мэгги провела, пытаясь сидеть на каменной скамье не шевелясь. Ракел критически разглядывала работу. Магдалена изо всех сил старалась не шевелиться, но сидеть молча было просто невыносимо.

Между просьбами сидеть ровно, Элизабет рассказывала о своей семье. Герцогиню дети называли Драконом. С тех пор, как здоровье герцога ухудшилось, леди Торрингтон привыкла всеми командовать. Она хочет всем добра, уверяла Элизабет, на самом деле у матери добрейшее сердце и сильная воля.

Что касается остальных членов семьи – Джеймс, с усмешкой заключила девушка, устал от всего мира. Родни погряз в пьянках и картах, пока герцогиня не урезала его расходы. Катарина – одинока, и шансов на второе замужество у нее мало, так как Стефан все потерял в Нью-Мексико. Да и собственности у него, как у самого младшего сына, было совсем мало. Несчастная Катарина до гроба останется вдовой.

Мэгги почувствовала, что окунулась в сюжет из занимательного английского романа.

– Где же все? Неужели уже разошлись? Элизабет рассмеялась.

– Спят. Кроме, как я понимаю, Кристофера. Он уехал на прогулку.

– Не поздно ли для сна? Солнце поднялось над горизонтом почти час назад.

– Сиди, не шевелись. Ты наклонила голову. Подними подбородок. Да, так лучше.

Элизабет взглянула на Мэгги и опять принялась рисовать.