Ночная Земля

Кроме того, расположенный на дне Великой Долины нижний мир был полон чудовищ, о чем свидетельствовала маленькая металлическая книга. Чудовища эти были весьма жуткими, чуждыми всему миру и никогда не объявлялись за пределами долины, которая образовалась, когда расторглась земля. Катастрофу эту сочли Концом Света, в который верили многие народы. Впрочем, так и было на самом деле: мир взорвался и раскололся, океаны хлынули на сушу, повсюду горел огонь, лили дожди, и хаос царил на земле. Многие решили тогда, что настал Конец. Однако катастрофа стала началом Новой Вечности. Конец превратился в начало, а смерть – в жизнь, как бывает всегда.

Однако все это не относится к моему вопросу. Быть может, вы уже поняли, почему люди не стали опускаться в Долину в летучих машинах.

Возможно, иные искатели приключений и рисковали, бросаясь в пропасть с помощью подобных парашюту приспособлений. Те, кто сверху следил за прыжком, провожали их взглядом миль десять, а то и двадцать, а потом они навсегда растворялись во мраке, навеки исчезнув из памяти рода людского.

Но когда народы превратились в Создателей Великой Дороги и неторопливо направились вниз, в чудовищные глубины Великой Долины, они пришли вниз всеми миллионами, обладая достаточной силой, чтобы сражаться с чудовищами. После этого они и построили летающие корабли, до сих пор хранившиеся в Музее Великой Пирамиды, и возобновили основы Древней Цивилизации!

На этом я остановлюсь, потому что кто сможет точно сказать, чем руководствовались тогда люди, а я не могу дать сколько-нибудь обоснованного ответа. Тем не менее, как вы знаете, все идет по кругу, и со временем люди Великой Пирамиды забросили воздушные полеты – уступив обстоятельствам, как сказали бы мы сейчас. Но так бывало и будет всегда, как может отметить всякий, кто размышлял об истинных путях и обычаях Жизни. Однако я должен продолжить свое повествование и записать то, что воспринял и ушами, и пальцами; я уже упоминал, что, спускаясь по Великому Склону, ощутил перемену воздуха; воистину я оказался в новых, неизведанных глубинах, лежавших ниже тех, на которых располагался Великий Редут. Я находился внизу, окруженный кромешной тьмой, и воздух здесь был плотнее, напоминая воздух нашего времени. Впрочем, я не знаю, в какой именно мере, и ориентируюсь на чистую догадку.

Воздух действительно сделался плотнее и активнее, потому что вода, когда я разводил ее на склоне, вскипала в чаше и даже выплескивалась из нее. Мысль сия о многом говорила моему рассудку, пока я готовился к трапезам посреди вечной ночи, царившей на Великом Склоне.

Словом, вы уже знаете о том, что приходило мне в голову, о больших и малых чудесах, случавшихся со мной, и тем самым разделяете и мои открытия, и мои тревоги. К этому времени, как я уже говорил, мой спуск длился шесть дней; мне казалось, что я уже погрузился в самые недра мира, ибо пути моему не было конца.

И когда я был готов окончательно поверить в это, передо мной замаячил слабый и неровный свет. Не знаю, способен ли я передать на бумаге свое великое ликование и надежду; душа моя уже истосковалась по благословенному свету, и я все время надеялся, что спускаюсь не в полный мрак.

Поднявшись на колени, я поглядел, напрягая зрение: и вот – внизу был свет. Но вдруг мне показалось, что надежда и фантазия одурачили меня и что нет его. Но, поглядев снова, я убедился в том, что вижу огонь. О! Меня разрывало желание броситься вниз, пробежать остаток пути, и я покорился ему. Но, не успев сделать и нескольких шагов, споткнулся, ощутив жестокую боль. Пришлось покрепче стиснуть зубы, прежде чем боль оставила меня.

После этого я вновь опустился на четвереньки; так прошло более часа, я часто глядел вдаль, и свет сделался более очевидным, однако он не прекращал мерцать самым странным образом. Через шесть часов я уже решил, что приблизился к источнику света… Чувства мои обманулись: свет колыхался где-то вдалеке, и мне пришлось идти до него еще три часа. Все это время я спускался вниз, но склон сделался теперь не столь темным.

Наконец я остановился и поднялся на ноги, чтобы лучше видеть свет, и в этот же самый миг услышал далекий звук – словно некое странное чудовище трубило в ночи. Я немедленно опустился на четвереньки и попытался вжаться в землю между камней, чтобы приближающийся неведомый зверь не заметил меня.

Однако я ничего не увидел и еще час спускался по склону, а звук тем временем становился все сильней и сильней.

Когда же наконец я воистину приблизился к источнику света, еще скрытому огромными скалами, то повернул налево и шел половину мили. Свист же становился все громче и громче, и теперь казалось, что сама земля изрыгает дикий вопль. Я старался идти осторожнее, а потом, преклонив колена между трех скал, принялся рассматривать дальнейший путь.