Ночная Земля

Мастер над Докторами дал знак, чтобы мне повиновались. Словом, я направился к Последней Дороге, а Мастер над Докторами шел позади меня. Воистину, все люди нашего мира собрались в той Великой Стране, повсюду взгляд мой видел их; и эфир трепетал от сочувствия и соболезнований, в воздухе же лепетал тихий гром, в который сливались голоса людей. И звук этот прокатился надо всем простором, оставив после себя полную тишину.

Передо мной открылось место Последнего Отдыха, где в самом начале Последней Дороги лежала крохотная фигурка в белых одеждах, расшитых искристым бисером; женщины наши вложили в эту одежду всю свою любовь и печаль. Я пошатнулся, опершись на Дискос, и Мастер над Докторами приблизился ко мне с какою-то нюхательной солью.

Вдохнув один раз, я понял, что теперь перенесу отмеренную мне боль; жить оставалось недолго, и я хотел провести в ясном сознании последние короткие мгновения возле моей Собственной. Мастер над Докторами не стал настаивать; проявив полное понимание, он тихо отошел назад.

Так я пришел к месту, где лежала Наани, и Мастер над Монструваканами стоял у ее ног, и был он облачен в серый панцирь, и держал Дискос обращенным книзу, воздавая честь моей почившей Деве. Возле нее – справа и слева – стояли коленопреклоненными две Девы в белом: так полагалось потому, что Девственница уходила в последний путь; покойной женщине, если она была чьей-то женой, служили матроны.

Место во главе церемонии пустовало, и предназначалось оно для меня; ибо возглавлять обряд похорон надлежало тому, кто более остальных любил ушедшую и сопутствовал ей с Честью и Верностью. Таков был наш погребальный обычай…

Я ободрился сердцем и встал возле головы Девы, опустив взгляд к роскошным одеждам – белым, потому что моя Собственная была Девой, однако с вышитыми желтыми цветами скорби, ибо она умерла любимой. Ни одна рука не могла прикоснуться к дивной одежде, кроме рук дев.

Так стоял я вдали ото всех, и вдруг от края земли прилетели негромкие голоса. Там вдалеке, за Холмами Младенцев, миллионы начали петь Песню Призыва, переходившую от миллиона к миллиону, звук приближался к нам и прокатился над нами, и была в этой скорбной песне печаль всех разлук на свете. Пролетев над нами, песня углубилась в просторы Земли Молчания, превращаясь в мертвую тишину, если не считать негромких и несчетных женских рыданий, доносившихся отовсюду.

А потом тишину нарушила новая песня, вновь начинавшаяся за далекими Холмами Младенцев, – странная и низкая, похожая на голос ветра, скитающегося над мокрым после дождя лесом. Голоса миллионов сливались в Песнь Плача, скорбную и печальную. Звуки приближались к нам и пролетели над головами, направляясь дальше в Край, что лежал за Куполом; подхваченные голосами миллионов, они катились вперед и наконец превратились в молчание.

Мастер над Монструваканами поглядел на меня от ног Девы, и я понял, что настал миг вечного расставания с моей Наани, если только не суждено мне ожить в каком-то невероятном будущем и угадать ее душу в другом милом ребенке. Я нагнулся и положил Дискос возле моей Единственной, а две девы, подняв край светлого дива, прикрывавшего ее лицо, показали мне Наани, которая словно бы тихо спала, как девочка, которой часто казалась мне во время нашего пути. Недолго поглядев, я ощутил в сердце боль, сулившую мне скорую смерть. Глянув в последний раз и устремившись к ней всей душой, я дал знак, чтобы лицо Наани прикрыли.

Тогда Мастер над Монструваканами поручил Наани вечности. Он поднял обращенный книзу Дискос, и дорога потекла к куполу, а моя Единственная лежала на ней, а я старался сохранить в себе жизнь, пока она не исчезла с моих глаз. Тут ропот пролетел над всем Краем, и не было никакого порядка в подобии негромкого стона, пронзившего воздух земли, – надо мной словно бы рыдал ветер, залетевший невесть откуда в страну Покоя. Воистину это не была песня: так плакали Множества, опечаленные всем сердцем.

Я замер, затаив дыхание и не отводя взгляда от крохотной фигурки, удалявшейся от меня. Я смотрел, ощущая, как силы окончательно оставляют мою душу и все мое существо. Ведь когда человек умирает, все силы его уходят с последним движением. Мастер над Монструваканами и обе Девы поддерживали меня, понимая, что смерть моя рядом, но я видел лишь Наани, лежавшую вдали на Движущейся Дороге.

Тело Девы уже приближалось к месту, где Дорога проходит сквозь окружающую основание Купола Дымку Земного Тока, а исходящий от нее тихий свет придает некоторую неопределенность силуэтам усопших.

И я глядел, вкладывая в последнее прощание весь остаток своей силы. Колыхания светящегося тумана окружили Наани, казавшуюся теперь нереальной, ибо туман этот двигался, изменяя все за собой. И внемлите! Пока я задыхался от боли, среди ближайших к Деве миллионов послышался несмелый ропот. И во мгновение он превратился в крик, в который слились голоса всех присутствующих, в великий рев миллионов, наполнивших своим Гласом Край Молчания.