Ночная Земля

К счастью, веревка, по которой я спустился, свисала среди потоков воды прямо в отверстие; ухватившись за ее конец, я старательно обвязал им Рыжика вокруг груди, а потом, собрав весь остаток своих сил, ухитрился выползти на край утеса. На край Ямы я выбрался уже в последней стадии изнеможения. Мне пришлось предпринять еще одно усилие, чтобы вытащить Рыжика в безопасное место.

Медленно и устало я налегал на веревку; Рыжик – собака увесистая, а я потерял уже все силы. Но, отпустив линь, я бросил бы пса на верную смерть, и мысль эта помогла мне собраться. Конец всего приключения почти изгладился из моей памяти. Помню только, как тянул веревку, как невыносимо тянулись мгновения. Еще помню, как из-за края утеса вынырнула морда Рыжика – наверное, до этого прошла целая вечность, – а потом вдруг настала тьма.

Глава XIII Люк в большом погребе

Должно быть, я потерял сознание, потому что вновь открыл глаза, когда было уже темно. Я лежал на спине, скрестив ноги, а Рыжик лизал мне ухо. Я ужасно окоченел, ноги мои онемели ниже колен. Несколько минут я оставался в этой же позе, стараясь прийти в себя, а потом с трудом сумел сесть и оглядеться вокруг.

Ливень уже прекратился, хотя с деревьев вовсю капало. Со стороны Ямы доносилось непрестанное журчание бегущей воды. Мне было холодно, и я дрожал. Одежда моя промокла насквозь, тело ныло. Очень медленно, позволяя жизни вернуться в онемевшие ноги, я сумел встать, но с делом этим, однако, справился со второй попытки… ноги мои ослабели, я ощущал ни на что не похожую слабость. Подумав, что заболеваю, нетвердыми шагами направился к дому. Я то и дело оступался, голова кружилась. С каждым шагом острая боль пронзала мои суставы.

Наверно, я одолел таким образом шагов тридцать, когда лай Рыжика привлек мое внимание, и мне пришлось повернуть обратно. Старый пес стремился следом за мною, но не мог шагнуть – веревка, на которой я поднял его наверх, все еще охватывала его тело, а другой ее конец по-прежнему был привязан к дереву. Какое-то время я пытался развязать узлы, однако веревка намокла, и я не мог с ними справиться. Потом я вспомнил про нож и через минуту справился с прочной пенькой.

Не знаю, как я добрался до дома… еще менее того помню о последовавших днях. И только в одном я уверен: если бы не любовь сестры моей, не ее непрестанный уход – не писать бы мне эти строки.

Очнувшись, я обнаружил, что провел в постели около двух недель. Еще одна неделя потребовалась мне, чтобы окрепнуть и выбраться в сад. Но я ослабел настолько, что не мог еще добраться до края Ямы. Мне хотелось попросить сестру проверить, насколько поднялась в Яме вода, однако я посчитал за лучшее не тревожить ее упоминанием об этих событиях. Вообще с тех пор я взял за правило не заговаривать в ее присутствии о странных вещах, происходивших в огромном старинном доме.

Еще через пару дней я сумел добраться до края Ямы. Оказалось, что за эти несколько недель там произошла удивительная перемена. Передо мной оказалось на три четверти затопленное ущелье; я увидел большое озеро, гладь которого отливала холодным блеском. Вода поднялась настолько, что до края Ямы оставалось всего лишь с дюжину футов. Лишь в одном месте поверхность озера была неспокойной – как раз там, где под толщей воды зиял вход в подземелье, ведущее к огромной подземной Яме. Там вода бурлила, а иногда из глубин с рыданием вылетало странное бульканье. О том, что творилось внизу, нельзя было и догадаться. И пока я стоял, в голову мне пришла мысль о том, как чудесно сложились все обстоятельства. Ход, выпустивший в наш мир свинорылов, оказался теперь запечатанным, и притом столь надежно, что впредь можно было не опасаться их нового появления. Тем не менее было чуточку жаль, что мне уже не суждено узнать о месте, из которого явились ужасные твари. Теперь оно было навсегда укрыто от людского любопытства.

Зная, что таилось в той адской преисподней, можно было только дивиться точности этого имени – Яма. Если представить, как и когда возникло это ущелье, учесть его форму и глубину, более уместное наименование было бы сложно найти. Разве не вероятно, что имя это таило в себе более глубокий смысл, намекая на подземные глубины, на ошеломляющую бездну, разверзшуюся в недрах земных под моим старинным домом! Под моим собственным домом… Даже теперь я не могу примириться с этой мыслью, хотя уже очевидно, что прямо под домом разверзлось бездонное жерло, не прикрытое прочным скальным сводом.

Тогда я решил снова спуститься в подвалы – в то огромное подземелье, где находится люк, – и посмотреть, все ли на месте.