Ночная Жизнь

Загвоздка была в том, чтобы управлять животными и в то же время не терять контроль над собой. И сегодня его ожидал большой успех. Их было семеро, тех, кто осмелился выступить против него. Может быть, восемь, но восьмой, если он существовал, находился отдельно от остальных. Он не был одним из них, из тех, кто прошлой ночью противостоял ему в переулке у сгоревшего дома. Карниш ощущал его присутствие, но очень смутно, и оно не вызывало у него чувства реальной опасности. Если звери найдут его, хорошо. Нет – так нет. Однако остальных семерых Карниш ясно видел глазами своих звериных помощников, горящими, как лампочки в ночи.

Он послал зверям приказ:

Убивайте, рвите на куски, пожирайте. Будьте хищниками, охотниками и убийцами, какими вы себя чувствуете и осознаете. Обратитесь к той стороне своей природы, которая была в вас подавлена.

Умрут эти семеро или нет, не так уж и важно. Важно преподать им хороший урок. События вчерашней ночи подняли их боевой дух. Пришлось отступить ему, а не им. И теперь он должен заставить их поверить, и поверить бесповоротно, что они сделали роковую ошибку, выступив против него, и что им ни в коем случае не следует делать этого снова.

Карниш распространил свое сознание над ночным городом. Он чувствовал себя одновременно крысой, птицей, собакой, насекомым. Он вложил в них весь свой голод и вею свою ненависть. Они шли убивать, они познали вкус крови. Карниш чувствовал их ликование, их адский голод. Он усилил его, размножил в тысячах экземпляров, вложил в них свой разум и указал направление.

Позади него открылась дверь. Карниш немедленно втянул в себя тьму и прервал связь с животными.

– Мистер Карниш?

Он повернулся в кресле, потом поднялся на ноги. Мисс Коломбо смотрела на него широко открытыми глазами. Ярость Карниша вновь была подавлена страхом: «Что она успела заметить?» Он проник в ее сознание.

Ничего. В комнате было слишком темно. Она видела лишь мелькнувшую тень, но неясно и смутно.

– Вон.

– Но, сэр, я ждала, что вы спуститесь вниз, а потом подумала, что мне надо подняться самой и рассказать вам…

Он послал в нее поток презрения, и мысленно, и выражением лица. Под этим напором она опустила голову, как будто ей в лицо дул сильный ветер. Карниш сразу же прекратил давление. Он еще нуждался в ней и потому постарался успокоиться.

– В чем дело?

Она сглотнула. Со стороны это выглядело так, будто она пытается проглотить грецкий орех, который застрял в ее узком горле. Потом она подняла на него полные страха глаза.

– Дело в миссис Герберт.

– Миссис Герберт?

– Да, из детройтского офиса. Вы приказали мне оформить ее увольнение.

– Ну и?

– Она сильно обижена и подала на вас в суд.

– В суд?

– Да. Она утверждает, что вы изнасиловали ее в отеле. Она говорит…

– Это бред.

– Она говорит, что ее уволили несправедливо.

– А это уж мне решать.

– Просто я подумала, что вам следует это знать. Я не хотела вас беспокоить. Но я начала волноваться, когда вы не спустились, и Эдвард сказал, что не слышал вас целый день.

– Уходите.

– Если вы…

– Оставьте меня одного. И не смейте больше врываться ко мне. С миссис Герберт я разберусь завтра.

Мисс Коломбо, наклонив голову, попятилась к выходу. Его ярость чуть было не метнулась ей вслед, но он вовремя отвернулся. Дура. Глупая, безмозглая сука.

Карниш снова уселся в кресло и повернулся лицом к окну. Он чувствовал замешательство среди зверей, чувствовал, что они потеряли направление. Миссис Герберт. Он представил себе ее лицо и вообразил, что выдавливает ей пальцами глаза. Сексуальное насилие? Несправедливое увольнение?

Правда это или нет, но на обвинения придется отвечать. А это просто немыслимо. Он прикажет мисс Коломбо связаться с детройтским офисом и попросить совет прийти к соглашению с миссис Герберт. В этом случае ущерб будет минимальным. Да. Так он и сделает.

Карниш кивнул самому себе, а потом выбросил из головы и мисс Коломбо, и миссис Герберт. Сейчас у него были более важные дела. Он закрыл глаза и потянулся своим сознанием в ночь.

* * *

Окно в гостиной задребезжало.

Вероника подняла голову и, нахмурившись, посмотрела в ту сторону. В окне не было видно ничего, кроме отражавшегося в нем света.

– Это ветер, – сказал Бобби. Он успокоительно улыбнулся и бросил на лежащую на столе кучку карт червового джокера. – Бери пять карт.

– Это нечестно, – захныкала Вероника.

– А знаешь, они означают любовь и войну.

– Ну и что же у нас?

Он поглядел на нее и улыбнулся:

– Ты мне скажи.

Вероника тоже улыбнулась и бросила сверху джокера пик.

– Война, – сказала она. – Бери десять карт.

Бобби посмотрел на карты и зажмурился:

– Ну почему вечно мне не везет?

Снова дрогнула рама.

– Это не ветер, – сказала Вероника.