Ночная

Рэвен был словно окошко в прежнюю жизнь, где еще парил призрак той славной наивной девочки, которая верила, что с ней все будет хорошо, потому что плохо быть не может.

…я не помнила, кто из нас потянулся первым. Но поцелуй был точно такой, каким я представляла себе свой первый поцелуй — еще до того, как его заполучил Старшой. Осторожный, легкий, очень нежный — просто прикосновение губ, которое ненавязчиво и естественно перерастает в нечто большее.

Я сама взяла его за руку и потянула в сторону жилых комнат.

Теплые объятия, в которых так уютно, что хочется, чтобы весь мир остановился и дал мне пару лишних минут. Тихий шепот — будто шелест речной травы в старом скверике на окраине Ланвея, поразительно легко поддавшаяся шнуровка на мундире — и платье, которое вовсе не пришлось расстегивать. И даже чертова кровать, слишком мягкая для нормального сна, для неспящих подошла идеально.

Рэвен был ласковым, как подобранный кот, внимательным и чутким. Он не спешил, не давил, реагируя на каждый вздох и стон, изучая меня — и я отвечала ему взаимностью; шептала те же милые нежности, эхом отзываясь на его слова и движения. С ним было легко.

Но в моей голове звучал совершенно другой голос.

Он хрипел, каждым обертоном царапаясь за грудиной, вибрируя по позвоночнику и растекаясь жаром по всему телу, плавил кости, не смолкая ни на мгновение.

«Ведьма-а-а…»

И я не находилась, что возразить.

* * *

- Все было настолько плохо?

От вопроса я вздрогнула и сначала виновато уставилась на внушительную стопку переведенных листов и только потом — на Рэвена. Будущий граф Гейб стоял у поворота в рекреационную зону, прислонившись плечом к стене и скрестив руки на груди.

Со вчерашнего вечера ничего не изменилось: тот же непокорный темный вихор надо лбом, помятая форменная рубашка, извилистые дорожки вен на тыльной стороне ладоней — теплых, чувствительных, с длинными и поразительно гибкими пальцами, какие бывают лишь у тех, кто с пеленок обучается магии. От него буквально веяло сонным умиротворением, свойственным разве что сытым котам да мужчинам, проведшим ночь не в одиночестве — но во взгляде сквозила вполне объяснимая настороженность.

От его прикосновений меня не бросало то в жар, то в холод, от них не оставалось пылающего следа на коже, а его голос не метался эхом в опустевшей голове. Но никакая сила на свете не заставила бы меня признаться в этом.

- Нет, — виновато улыбнулась я. — Все было замечательно.

- Тогда что? — поинтересовался он и страдальчески заломил выразительные темные брови. — Я храплю? Пинаюсь? Или я опоздал, и это уже стадия «ах-что-же-я-наделала-как-же-смотреть-ему-в-глаза»?

- Нет, следующая, — невольно усмехнулась я.

- «Ах-козел-как-он-посмел»? — предположил Рэвен.

- «Ах-козел-почему-без-завтрака», — подсказала я и, не выдержав, рассмеялась. С ним однозначно было невозможно терзаться угрызениями совести и тяжелыми мыслями попеременно. И вообще как-то забывалось, что он — виконт и действующий лейтенант МагПро. — Прости. Все правда было замечательно. Просто у меня бессонница, и я боялась тебя разбудить.

- М-да? — не внял намеку Рэвен.

Пришлось внимать намекам самой и вставать с нагретого места. За ночь ноги затекли, и будущего графа в рекреационную зону я втянула с такой перекошенной миной, будто собиралась не целовать его, спрятавшись за фикусом, а по меньшей мере удавить и закопать труп в горшке из-под этого самого фикуса.

Если Рэвена и напрягла моя мимика, то он ничем не дал мне этого понять и сразу же охотно ответил на поцелуй. Я расслабилась у него в руках, обернувшись теплыми объятиями, как мягким одеялом в морозную ночь, и, должно быть, приобрела наконец Тот Самый Вид (свойственный разве что кошкам на солнечных завалинках да женщинам, проведшим прошлую ночь у симпатичного мужчины), потому что лейтенант наконец-то улыбнулся.

- Уже убедительнее, — признал он, не выпуская меня из рук.

- Но для завтрака — еще недостаточно? — уточнила я, прижавшись щекой к его груди.

Все-таки в крупных мужчинах есть что-то волшебное. Наверное, вот он, мой типаж. И Старшой, и Рэвен отличались изрядным размахом плеч и солидным ростом (правда, тут виконт Гейб тангаррца сделал как стоячего), оба светлоглазые, смуглые и темноволосые, и обоих до невозможности уютно обнимать. В руках у такого мужчины чувствуешь себя маленькой-маленькой девочкой, которую есть кому любить и защищать.

Только вот Раинеру даже не нужно было меня обнимать, чтобы подарить ощущение уюта и безопасности. Рядом с ним вообще все было по-другому. Ярко, непредсказуемо и невыносимо остро.

Поэтому я стояла в пустой рекреационной зоне, вслушиваясь в успокаивающе равномерный стук сердца Рэвена, и уговаривала себя, что этого — достаточно. Мой контракт закончится, Раинер вернется на Тангарру, Рэвен женится и уедет в графство Гейб, а я смогу строить жизнь по своему усмотрению, не оборачиваясь ни на одного из них.

Оптимальный вариант. Только какой-то чрезвычайно тошнотный.

- Ты голодна или просто не хочешь разговаривать со мной?

И то, и другое.

- Первое, — соврала я.