Ночная

Они только-только начали, и никакого кровопролития не творилось. Противники кружили по залу, оценивая друг друга, знакомясь. И, к моему удивлению, в напружиненной позе Рэвена сквозила та же хищная готовность, какую я привыкла видеть в исполнении Раинера.

Эта метаморфоза — из огромного, теплого плюшевого мишки, которого так уютно обнимать и тискать, в сосредоточенного на своей потенциальной добыче тигра — сразила меня до такой степени, что я застыла, неблаговоспитанно уронив челюсть и напрочь позабыв о внезапной фамильярности маркиза. Все мои знания о фехтовании ограничивались тем, что я примерно представляла, за какой конец меча нужно держаться, но даже при всем моем вопиющем невежестве было очевидно, что Рэвена я здорово недооценила.

На меня оба обратили не больше внимания, чем на голую стену за спиной, полностью сосредоточившись на сопернике.

- Садись, — Эйден деликатно коснулся моей руки, привлекая внимание, и указал на место рядом с собой — на узкой спортивной скамье. — Думаю, одним разом они не ограничатся.

Я тоже так думала, но меня эта перспектива вдохновляла куда меньше.

- Вы тоже хотите попробовать? — осторожно спросила я, надеясь хотя бы отвлечь Раинера на другого противника.

- Само собой, — охотно кивнул маркиз. — Тангарра была изолирована много сотен лет. У брата Раинера уникальный стиль, с которым не сталкивался никто из нас. Тебе, наверное, не очень понятен наш энтузиазм, но фехтование — что-то вроде семейного хобби. Все мужчины Ариэни учатся держать меч. Но противников в наш век бластеров и огненных шаров найти сложно, а друг друга мы изучили уже вдоль и поперек… готов поспорить, что Рэвен сейчас не выдержит и нападет первым. Ага!..

Отвлекшись на разговорившегося маркиза, я пропустила первый выпад, а когда обернулась на звук, уже было непонятно, прав оказался Эйден или нет: храмовник и лейтенант снова кружили, примериваясь.

- Хорош, — удовлетворенно сказал лорд Эйден — непонятно в чей адрес.

Лично я считала, что хорош уже, но была вынуждена вежливо согласиться. Только с нервной дрожью в коленках ничего поделать не могла — хоть уже и убедилась, что избиения, которого я боялась, не будет.

Что это оказалось сюрпризом и для Раинера тоже, стало понятно, когда храмовник попытался провернуть какой-то хитрый финт и отчетливо скрипнул зубами, стоило Рэвену играючи ускользнуть. Лейтенант мог выглядеть массивным и неповоротливым, но двигался с легкостью, доступной только хорошо тренированным людям. С преимуществом скорости Раинер мог распрощаться сразу — а стиль фехтования противника был незнаком для обоих.

Рэвен действовал методично и чисто, словно отрабатывал связку — или просто танцевал с мечом. Что до храмовника, то скоро стало очевидно, что о классической технике он и слыхом не слыхивал.

Тангаррская нежить не знала, что такое фехтование. Древние искусства ее волновали мало. Она просто нападала — и вся сложность заключалась в том, чтобы вытянуть боевую литанию до того, как очередной неупокойник вцепится тебе в глотку. А уж если нежить подобралась-таки достаточно близко и отвлекает от молитв…

Храмовник подстраивался, обучаясь на ходу. Там, где Рэвен брал техничностью, Раинера спасала невероятная реакция. Стоило ему разгадать намерения противника, как он уходил в защиту — а потом следовал короткий, расчетливый выпад.

Первые три Рэвен сумел отбить, странно вывернув руку на последнем, и стало очевидно, что вот он, тот самый момент. Лейтенант не успел бы вернуть меч в защитную позицию.

Раинер понял это, как обычно, на мгновение раньше меня.

Я уже видела это движение — неуловимое, обманчивое. Точно таким же он снес голову нахцереру в подземельях Собора. Одним взмахом.

И даже если сделать скидку на тренировочный меч, удар такой силы по горлу…

Я зажала себе рот, давя рвущийся наружу испуганный писк и отлично понимая: что бы ни произошло сейчас, я все равно не успею ничего сделать.

Удар пришелся чуть ниже ключиц и отшвырнул Рэвена на пол, выбив странный сдавленный звук.

Нахцерер был тангаррцем — пожалуй, на полголовы ниже дюжего лейтенанта, — и движение явно рассчитывалось на куда менее габаритного противника. А Рэвену непомерно длинные ноги вполне позволяли дотянуться до лодыжки Раинера и от души пнуть, выигрывая время.

— Хорош, — повторил Эйден, и в его голосе скользнули мечтательные нотки.

Лейтенант и храмовник, тоже рухнувший на пол, смотрели друг на друга уже иначе. Не с холодным расчетом — а с азартным, мстительным огоньком в глазах.

Мгновение — и они снова на ногах, тяжело дышащие и разгоряченные. Рэвен прокрутил меч в руке, выдавая, что третий выпад храмовника не прошел для него даром, и решительно встряхнулся.

- А если…

Они заговорили одновременно — и одновременно же рассмеялись, как-то зло и азартно.

- Магия и пение? — предложил лейтенант.

А Раинер — прибью паршивца — охотно кивнул. Эйден, напротив, разочарованно откинулся спиной на стену.