Ночное кино

– Звонил Хоппер, – сказал я Норе через плечо. – Встречаемся на Пятьдесят восьмой, сейчас. Он нашел зацепку. – Я схватил ключи, однако Нора так и стояла на пороге гостиной. И смотрела на меня во все глаза. – Что такое?

– Это был ужас.

– Что было ужас?

– Вот это.

– Моя бывшая жена? Да не говори. Представляешь, когда-то эта женщина жила ради субботнего караоке. В колледже мы ее звали «Бэнглз». Что с ней ни делай, целыми днями распевала на публике «Ходишь как египтянин».[41]

– Я не про нее.

Я помог Норе надеть пальто.

– А про что? Давай скорей, нам бежать пора.

– Ты думаешь, ты не палишься, а ты палишься еще как.

Я выпихнул ее за дверь и повертел ключом в замке.

– Что значит – я палюсь?

– Ты безумно ужасно в нее влюблен.

– Эй. Никто тут не безумен, не ужасен и не влюблен.

Она положила руку мне на плечо – в глазах читалась откровенная жалость.

– Тебе надо жить дальше. Она счастлива.

И с этими словами Нора бодро поскакала по коридору, а я стоял и смотрел ей вслед.

32

Хоппер ждал нас на углу возле банка «Эйч-эс-би-си» и курил; судя по опустошенному лицу и серьезной гримасе, за два прошедших дня он почти не спал.

– Что мы тут делаем? – спросил я.

– Помнишь, что Морган Деволль говорил? Что Сандра не могла не играть на пианино?

– Ну да.

– Я вот вчера подумал. Сандра приехала в город искать кого-то – где она играла бы, если б ей приспичило?

– Джазовые клубы. Джуллиард. В вестибюле отеля? Трудно сказать.

– Туда не пустят играть не пойми кого с улицы, да еще так, чтоб тебя не отвлекали поминутно. А потом я вспомнил. У меня один друг – крутой спец по классике. Демозалы в Фортепианном ряду хороших пианистов пускают за милую душу. Я днем там побродил, поспрашивал, и в одном магазине менеджер ее узнал. Сандра за неделю до смерти приходила дважды.

– Молодец, – сказал я.

– Он сейчас нас ждет, готов поговорить. Только быстро, а то они скоро закрываются.

Хоппер выбросил окурок и зашагал по тротуару.

О Фортепианном ряде я слышал впервые. Кривой квартал Пятьдесят восьмой улицы между Бродвеем и Седьмой авеню, где между громадами жилых домов шестидесятых, точно воробышки среди бегемотов, притулились хрупкие фортепианные магазины. Мы пробежали мимо «Фортепиано Бетховена» – плакаты в витринах рекламировали концерты Вивальди и уроки вокала. Внутри дюжими танцовщицами кордебалета в ожидании выхода на сцену застыли, распахнув крышки, одинаковые и блестящие кабинетные рояли. Хоппер прошаркал мимо супермаркета «Мортон Уильямс», перешел дорогу, миновал пожарную станцию и притормозил у грязно-зеленого навеса лавки под названием «Клавирхаус».

Я пропустил Нору в дверь. В отличие от «Фортепиано Бетховена», в «Клавирхаусе» стояло всего три пианино. Магазин пустовал – ни покупателей, ни продавца. Похоже, в эпоху интернета фортепиано, как и бумажные книги, стремительно превращались в культурный пережиток. Так и будут потихоньку загнивать, пока «Эппл» не изобретет какое-нибудь «айПиано», которое помещается в кармане и управляется через СМС. С «айПиано» каждый может стать айМоцартом. Сочиняйте свой «айРеквием» на свои «айПохороны», куда придут миллионы ваших айДрузей, которые вас айЛюбят.

Из-за двери в дальнем углу Хоппер привел немолодого тщедушного человечка в коричневых вельветовых штанах и черной водолазке, с худосочным седым клоком на лысеющей голове. Человечек походил на престарелого мальчишку – на классической музыке таких взросло немало. Водятся эти любители Малера в радиусе десяти кварталов от Карнеги-холла. В одежде предпочитают земляную палитру, собрали всю телевизионную коллекцию «Величайших исполнений» на DVD, живут одиноко в квартирах Верхнего Вест-Сайда и ежедневно беседуют со своими цветами в горшках.

– Это Питер Шмид, – объявил Хоппер.

– Менеджер «Клавирхауса», – гордо добавил Питер.

Мы с Норой тоже представились.

– Насколько я понял, пару недель назад к вам приходила Александра Кордова, – сказал я.

– Тогда я этого не знал, – пылко ответствовал Питер, сцепив руки. – Но по описанию мистера Коула – да, пожалуй, к нам приходила именно она.

Он был из тех, у кого поначалу подозреваешь иностранный акцент, но затем слышишь, что он американец, просто изъясняется деликатно, тщательно отряхивая и поднося к свету каждое слово.

– А полиция вас не расспрашивала?

– Нет-нет. Полиция к нам не заглядывала. Я и не подозревал, кто эта девушка, пока сегодня не пришел мистер Коул. Он ее описал, и я узнал мгновенно. – Питер посмотрел на Хоппера. – Темные волосы. Красное пальто с черным кантом. Красавица.

– Когда она приходила? – спросил я.

– Вам назвать точную дату?

– Не помешало бы.

Питер забежал в нишу администрации. Повозившись за прилавком, извлек большой, набитый бумагами ежедневник в кожаном переплете.