Ночной дозор

Он медленно скользил взглядом по крыльцу, на котором погибли Малютин и его охрана, по простреленным зонтикам летнего кафе, по сияющему, чистому стеклу и никелированным трубам барной стойки, за которой скучал в это утро немного помятый бармен. "Она, эта чертовка с фотоаппаратом, сидела.., она сидела… — повторял про себя Толик, — на высоком табурете. Жаль, что тогда я ее не приметил. Все бы решилось очень быстро: короткая очередь в Малютина, затем поворот всем телом и еще одна короткая очередь в сторону бара. Но нет, — тут же остановил он себя, — фотоаппарат в ее руках уже щелкал, а подбежать, забрать его или хотя бы засветить пленку времени не оставалось, все решали секунды. Только благодаря этим сэкономленным секундам я еще хожу на свободе.

Женщина-фотограф из Москвы, — думал он, — наш город знает лишь поверхностно. Сидела тут одна, без знакомых, возможно, ждала встречи. И тут на ее глазах происходит убийство. Выстрелы, щелчки затвора фотоаппарата, отснятая пленка. Я и мои ребята прыгаем в машину, срываемся с места. Уже через две минуты здесь была милиция, за эти две минуты она успела скрыться. Значит, бросилась убегать тотчас же. Мало кто успел ее запомнить, не задерживалась, бежала без оглядки".

Толик отошел к гранитному парапету набережной и, не отрываясь, смотрел на кафе, пытаясь представить себе женщину, чье лицо он знал по фотографии из журнала.

«Конечно же, она, как и все остальные, лежала на полу, но в отличие от них самообладание не теряла, снимала убийство. Поднялась на ноги раньше остальных, возможно, еще несколько раз щелкала затвором, снимая то, как я отъезжал в машине. А затем…» — Толик призадумался, пытаясь в точности вспомнить, как все происходило.

Вспомнился красный фургон на набережной, то, как он сам резко вывернул руль влево, чуть сбросив скорость.

«Машину тогда занесло, поставило почти перпендикулярно осевой линии. И ей могло показаться, что я разворачиваюсь для того, чтобы вернуться и убить ее. И она бросилась бежать, сперва даже не подумав, зачем, не подумав, правильно ли поступает, — Толик шагнул вперед и стал возле белого заборчика, огораживающего кафе. — Вот тут она и стояла, — он обернулся. — Да, место для снимков хорошее, вся набережная просматривается. Женщина не бросилась бы в ту сторону, где лежат четыре трупа, где находится машина с убийцами. Она развернулась», — Толик повернулся на каблуках и зашагал по тротуару.

Прохожие сами уступали ему дорогу, чувствуя в нем силу, волю, ощущая, что он не праздный прохожий, а человек, который имеет право идти напролом. Толик шел неторопливо, опустив голову, полуприкрыв глаза.

«Она бежала, — думал он, — стараясь держаться поближе к стене дома, чтобы, в случае чего, в нее было труднее попасть. На набережной в то время было довольно иного людей. Бежишь, на кого-то натыкаешься… Здесь среди тех, кто видел убийство и слышал выстрелы, она не могла чувствовать себя в безопасности. Ей казалось, что сейчас кто-нибудь схватит ее за руку, затолкает в машину».

Толик дошел до узкого переулка и остановился. Посмотрел направо. Безлюдно, серые стены, лишенные архитектурного декора окна.

"Она не могла его миновать, — усмехнулся бандит, — ее прямо-таки притягивала стена, словно обещала защиту.

Если в каждом встречном видишь врага, поневоле свернешь в безлюдный проезд, — он был абсолютно уверен в том, что женщина-фотограф свернула в переулок. — И тут она побежала быстрее. Ей никто не мешал, никто не попадался на пути. Когда человек напуган, чувство страха разрастается. Теперь уже стена не казалась ей защитой.

Она выбежала на середину проезжей части и мчалась, сколько было сил, бросая опасливые взгляды на темные подворотни. А на набережной уже завывали милицейские сирены. Она устала, силы были на исходе, дышала часто, понимая, что еще квартал, и она упадет. Желание бежать, скорее всего, сменилось желанием спрятаться".

Толик дошел до перекрестка и сразу же увидел гостеприимно распахнутую дверь небольшого кафе на первом этаже. «Она увидела его уже издали, — решил он. — Возможно, если бы у нее имелось время подумать, то она бы ловила такси, бежала бы к метро. Но когда боишься, первое же пришедшее в голову решение кажется тебе правильным. Тебе некогда рассуждать, ты действуешь, бежишь, прячешься».

Толик перешагнул порог и очутился в темном полупустом зальчике кафе. «Тут уютно, тихо, звучит спокойная музыка, пахнет кофе. А этот запах всегда действует на людей творческих умиротворяюще. Они в своем большинстве кофеманы. Решила сесть подальше от входа. Прошла мимо столиков. Кофейный аппарат дышал теплом, как сейчас. Вот этот табурет. Она села…» — Толик, чуть отведя полу пиджака, тоже сел на кожаный табурет.

Он не ошибся. Именно тут оказалась Катя, когда запыхавшись, вбежала в кафе, спасаясь от воображаемой погони.