Ночной дозор

Появляется доктор Тюльп. Рембрандт бросается ему навстречу.

Тюльп . Рад видеть, Сакския, Рембрандт. Я пришел пораньше, чтобы взглянуть на новые работы Рембрандта (целует руку Саскии).

Рембрандт . Да, господин хирург, вы давненько нас не навещали..

Тюльп . Увы, Рембрандт, если для вас урок хирургии доктора Тюльпа давно закончен, то для самого доктора он продолжается вечно - чума свирепствует опять в Амстердаме.

Саския (пытается говорить мрачно). Да, это ужасно, ужасно - столько больных.

Тюльп . Не будем больше об этом.(К Рембарандту.) Ну-ка покажите, покажите что у вас новенького, ведь я не видел ничего еще со времени вашей женитьбы.

Саския . Самое лучшее, что он произвел на свет со времени нашей женитьбы, это - наш маленький Титус.

Тюльп . А вот его-то я уже и посмотрел, замечательный малыш, Саксия, он похож на вас и выглядит очень здоровым мальчиком.

Саския . Правда, доктор?! Я счастлива.(Целует Рембрандта.)

Ну что же, пойду встречать гостей, ведь сегодня у нас капитан Баннинг Кок и поэт Иост ван ден Фондель с художником фон Зандрартом...

Рембрандт . А эти кто? Кто их пригласил?

Саския . Капитан Баннинг Кок очень настаивал.

Тюльп . Господин фон Зандрарт, считает себя местным Дюрером по той лишь причине, что сам из Германии, за ним целая клика, руководящая духовной жизнью Амстердама, так называемый мейденский кружок. Капитан бьет верно, дорогой Рембрандт, если вы хотите всегда иметь зазказчиков и уважение властей, с этими людьми надо быть накоротке.

Рембрандт . У меня и так заказов хоть отбавляй.

Тюльп . Кстати Фондель, первый поэт Амстердама, вобщем-то, не вредный старик, правда, пишет как-то вычурно. Но городской совет, при обсуждении заказов художникам, прислушивается в первую очередь к этим людям. Так что, капитан, может быть, и прав, Сакския.

Саския . Ну что уж теперь, мы всяким гостям рады, ну пойду не буду вам мешать. (Уходит. )

Тюльп (поворачивается к Рембрандту) . Все ваши старые полотна стоят у меня перед глазами. Лица, изображенные на них, будто маяки в ночи, мерцают спасительным светом. Когда тяжело, и кажется, что жизнь сера, а мир темен, я вспоминаю ваши полотна, и мне становится легче. Я помню портреты ваших близких...

Рембрандт . Сегодня я просто не могу представить, что когда-нибудь вернусь к ним.

Тюльп . Почему?

Рембрандт . Не знаю. Они мне кажутся чем-то таким, что было не на яву,а только во сне.

Тюльп . Покажите-ка мне, что у вас есть.

Рембрандт взял подсвечник и осветил картины. Высокопарный, театральный Христос, смахивающий на плохого актера, возносится в небеса на облаке, которое подталкивают серафимы. Самсон яростно потрясающий кулаком перед носом своего тестя. Дальше портреты: изящные дамы, утонченные господа и сам Рембрандт в мехах, перьях и драгоценностях. Резкая вертикальная тень, проходящая через середину лица, делает его мужицкий нос не таким широким, губы - не такими толстыми. Глаза, один из которых на свету, а другой в тени, кажутся холодными, житейски мудрыми и потрясающе жестокими.

Тюльп (без энтузиазма). Написано красиво.

Рембрандт . Их надо смотреть не при свечах (отворачивается, ставит подсвечник).

Тюльп (вяло). Нда, впечатляет.

Рембрандт . Я чувствую вам они не по душе.

Тюльп . А не может быть так, что вы делаете не совсем то, что вам по сердцу?

Рембрандт . Ничего подобного. Я делаю именно то, что мне нравится.

Тюльп . А вы уверены?

Рембрандт . Совершенно. Впрочем, я не надеялся, что вы поймете, к чему я стремлюсь - это не в вашем вкусе.

Тюльп . Я никогда не считал себя знатоком. Я почти ничего не смыслю в живописи.

Рембрандт . В живописи? О нет, в живописи вы смыслите куда больше, чем обычные любители. Я не о том. Вы не понимете к чему стремлюсь я совсем по другой причине: у вас совершенно иной взгляд на вещи. Вы видите их такими, каковы они в действительности, и готовы остановиться на этом, а я пытался здесь постичь жизнь в высшем смысле этого слова. Я и не надеялся, что мои попытки убедят вас: на свете нет человека, которого труднее в чем-нибудь убедить, чем вас.

Тюльп . А почему это я удостоен столь сомнительной похвалы?

Рембрандт . Вероятно, тут дело в вашей профессии. Люди, попадающие в ваш кабинет, больницу или чумной барак, уже не могут служить моделями для подобных картин. И вы, изо дня в день видя их в таком плачевном состоянии, естественно, не верите в великолепие человеческой природы.

Тюльп (не удержавшись от язвительности). Допускаю, что есть вещи к которым я слеп, напрмер, Рубенс. Я не помню у него картины, на которую мне хотелось бы взглянуть дважды, хотя люди платят чуть ли не целые состояния за его полотна, даже за такие, которые он предоставил доканчивать ученикам.