Ночной фотограф

Слышу шум двигателя. Через минуту скрипит входная дверь, эхом отдают торопящиеся шаги. Внезапно всё смолкает и вновь тишина, словно никто не заходил в дом. Слышу шум падающего тела. Выхожу на лестницу и останавливаюсь, рассматривая три замершие фигуры. Море волнуется раз. Славик лежит, раскинув ноги. Море волнуется два. Опираюсь о перила и ищу того, кто остановил этих парней. Да вот же он. Водитель-вампир выходит из ниши, в которой стоит орган, и идёт к замершей в пантомиме композиции. Подходит к Славику, опускается перед ним на колени и, склонившись, приникает к шее. Внезапно с потолка слетает тень, я даже не понял, как она оказалась возле троицы. Женщина в чёрной накидке с капюшоном хватает за волосы одного из стоящих и жадно впивается ему в горло. Они похожи на целующуюся пару.

На меня никто не обращает внимания. Тут я замечаю новый персонаж. Неестественным перемещением по залу, похожим на несколько стоп-кадров, к агентам приблизился долговязый тип в шляпе, старинном сюртуке, жокейских штанах и высоких сапогах. Он хватает одного из оставшихся, валит его на пол и накрывает своим телом, жадно присосавшись к запястью.

Странно, но меня совсем не шокирует эта сцена, скорее это похоже на то, как лет в двенадцать я подглядывал за совокуплением в кустах недалеко от пляжа. Интерес, сладострастие, зависть, томление – вот те чувства, которые владели мною.

Шофёр поднялся над жертвой и резким ударом в грудь вырвал у Славика сердце. Затем, взяв труп за ногу, поволок его к выходу, открыл дверь и вытащил мертвеца на улицу. Вернувшись, он направился ко мне.

– Солнце его сожрёт. Мы выполнили то, что ты просил. Поздравляю тебя с посвящением. Приветствуем тебя в наших рядах. После перехода получишь все нужные знания.

– А тот? – показываю на оставшегося, незанятого трапезой мужчину, застывшего в неудобной позе.

– Он будет ждать тебя. Он твой, можешь выпить его, можешь сделать из него пса. Не задерживайся, тебя уже ничего здесь не держит.

* * *

Шнурок пытается вспомнить, где он меня видел. В комнате воняет мочой, мусоркой и медициной.

– Чего надо? Ты кто? – спрашивает он безразлично.

– Кто-кто. Агния Барто. Вставай, на выход.

– Ты мент? Гуляй, я чистый. Я завязал, начальник. Клянусь.

– Пошли, не бойся, я не мент.

– Тогда тем более гуляй.

– Ну, как хочешь. Я пошёл.

– Я не понял, в чём дело? – Он встаёт с раскладушки, заглядывает мне в глаза.

– Пойдём, покажу.

– Ну, пойдём.

Выходим на улицу. Шнурок щурится от яркого солнца. Я показываю ему на «Паджеро», выглядящий на фоне перекошенных облупленных домов контрастно и вызывающе.

– Забирай, он твой. – Отдаю ему ключи с массивным брелком. – Только помыть нужно салон. Немного запачкан. Ну и… сам разберёшься.

Я не стал ему говорить о трупе майора на заднем сидении. Такая мелочь не особо испортит настроение наркоману. Продав тачку даже за десять процентов стоимости, он сможет позволить приличный передоз и отправиться к ангелам, или же лечь в клинику, вылечиться и начать новую жизнь. Меня это уже не касается. Я ухожу, не оборачиваясь и спиной чувствую, как Шнурок пялится на внедорожник, не веря своим глазам.

Выхожу на людную улицу, вижу гирлянды на деревьях, бумажные снежинки, наклеенные на витринах, ёлку на площади, и понимаю, что сегодня тридцать первое декабря. Этой ночью наступит Новый Год. Люди будут пить шампанское, поздравлять близких, танцевать, взрывать петарды, дарить и получать подарки. И первый раз в жизни мне совершенно наплевать на этот праздник, да и на людей тоже. Вся эта суета кажется такой пустой, ненужной, мелкой. Как и жизнь в целом представляется бессмысленной, глупой и несущественной.

Новый Год. Как символично для моей ситуации. Новая смерть, новая жизнь. И ничто меня уже не держит. Почти ничто.

Одна только мысль не даёт покоя – как Ленка будет без меня. Кто защитит её, кто будет любить её так бескорыстно, как я? И эта мысль раздражает, даже бесит. Отпусти меня, сестричка, отпусти.