Ночной извозчик

Фандор внезапно остановился на этой безлюдной улице, охваченный сильным волнением. Ему вдруг припомнились таинственные, наводящие жуть рассказы, которые когда-то передавались шепотом из уст в уста по всему Парижу.

«В свое время, — думал Фандор, — когда я был еще мальчишкой, разве мало было разговоров о Ночном Извозчике? О коляске, якобы известной всем убийцам, в которой круглый год увозили неизвестно на какое кладбище, трупы убитых? А вдруг в этих россказнях была хоть крупица правды? А вдруг этот Ночной Извозчик существовал на самом деле? Существует и поныне?.. И я напал на его след?»

Но журналист тотчас же высмеял свое предположение. «Да я с ума сошел, — подумал он, — ни на какой след я не напал, если даже не могу найти, где живет пресловутый Тарполэн».

Надо было поразмыслить, наметить план поисков. Фандор недолго колебался: «Этот Тарполэн, если вообще существует некий Тарполэн, — извозчик, а извозчик это не только человек, который правит лошадью и возит седоков, это главное, человек, у которого есть свой трактир. Нет такого извозчика, у которого бы не было неподалеку от каретного сарая излюбленной забегаловки. Я не нашел Тарполэна, но я найду хотя бы его трактир».

Фандор быстро прошел улицу Фландр в обратном направлении, заходя по очереди в четыре или пять кабаков, находившихся поблизости.

— Мадам, вы не знаете извозчика Тарполэна? Я его ищу по поводу вознаграждения за найденную вещь…

Повсюду мне отвечали:

— Нет, месье, такого не знаем.

— Гм! — ворчал Фандор, расстроенный пятой неудачной попыткой, — неужели этот субъект дал Префектуре вымышленный адрес? Это дело серьезное, но маловероятное… Полиция тщательно следит за всеми парижскими извозчиками… Тогда что же?

Фандор не хотелось действовать смелее, чтобы не «засветиться», поэтому он не стал расспрашивать консьержей тех зданий, которые стояли вокруг пустыря под номером 32 на улице Фландр; он уже собирался уйти, как вдруг увидел в глубине отсыревшей подворотни, под железным навесом, маленькую распивочную весьма неряшливого и подозрительного вида под вывеской «Прачечная».

Фандор осмотрел этот притон снаружи.

«Нет, — подумал он, — это не распивочная для извозчиков, это бар для апашей… вполне возможно, что мой Тарполэн с его пахнущей смертью пролеткой не самый честный из честных людей! Ладно, войдем, а там видно будет!»

Но если в остальных трактирах Фандор без колебаний спрашивал, не знают ли там извозчика Тарполэна, то здесь он понял, что в этом вертепе надлежит держаться похитрее. Он вошел туда враскачку, сдвинув на затылок котелок, из-под которого выпустил растрепанную прядь. Медленно приоткрыв дверь в бар, он тут же ее захлопнул ударом ноги, выкрикнул, как это принято в такой среде: «Доброго здоровья, дамы-господа!» — и облокотился о стойку.

Хозяйкой бара была, по всей видимости, привратница прачечной. В ее лавке, а вернее — в ее конуре, превращенной в лавку, находился к приходу Фандора только один тощий субъект, занятый пересчитыванием монет по два су, которые он складывал в рулончики по десять штук в каждом.

Фандор, не подавая виду, окинул его внимательным взглядом и, убедившись, что этот посетитель даже не заметил его появления, спокойно ответил продавцу, спросившему, что ему угодно.

— Рюмку смородиновой, — и добавил. — А что, Тарполэн не приходил еще?

Задал он этот вопрос как бы невзначай, безразличным тоном, но сердце у него в груди билось что было сил.

И действительно, журналист здорово рисковал: если Тарполэна и впрямь знали в этом весьма подозрительном заведении, там могли счесть очень странным, что его спрашивает человек, никогда не приходивший сюда вместе с ним.

Что сможет ответить Фандор, если продавец, перебиравший сейчас бутылки, чтобы налить ему рюмку, вдруг задаст нескромный вопрос?

К счастью, журналисту повезло.

Продавец сразу не ответил на его вопрос, а подошел к двери, ведущей, очевидно, на хозяйскую половину, и крикнул:

— Слышь, мамаша, Тарполэна не видать было сегодня?

Фандор уже обрадовался было, что напал на след извозчика, как в ответ раздался злобный женский голос:

— А кто спрашивает-то?

Продавец с уверенностью ответил: — Да тут один «бук»…

«Здорово! — подумал Фандор, — вот меня и приняли за букмера».

По-видимому появление «бука», как определил продавец-физиономист, имело какое-то особое значение для хозяйки распивочной.

Фандор еще не успел вжиться в свою новую роль и завести беседу с продавцом, как шарканье разношенных туфель объявило о появлении хозяйки.

Это была растрепанная толстуха с огромной, обвислой грудью. Внимательно взглядываясь в Фандора, она спросила:

— А на что вам его надо, Тарполэна-то?

Это не смутило Фандора. Он отхлебнул из грязного стакана, утерся рукой, сплюнул на пол, из чего явствовало, что спешить он не собирается, и наконец ответил:

— Дельце к нему есть…

— А, вон что! Так нету его.

Фандор сделал еще глоток, чтобы проявить свою полную беззаботность. Затем задал новый вопрос:

— Он по-прежнему часто тут бывает?

— Да нет, все реже и реже.

— Но все такой же шалтай-болтай?

— Все хуже и хуже.

— А телега?