Ночной извозчик

Но она тотчас же отказалась от этого страшного предположения. Она внимательно посмотрела вокруг себя, и то, что она увидела, убедило ее, что она ошиблась и находится она вовсе не в морге.

На столах страшного помещения, где несчастная Раймонда постепенно возвращалась к жизни, были развешаны предметы, способные внушить нечеловеческий ужас. Прижатые один к другому, подвешенные к потолку на длинных веревках и сплошь покрывая собой стены, красовались бесчисленные уродливые скелеты. В полумраке тускло отблескивали белые кости, а черепа с пустыми глазницами и угрожающей усмешкой оскаленных челюстей, распевали, казалось, бесконечные, беззвучные заупокойные мотивы.

— Скелеты? Что означают эти скелеты? Почему их так много? Различного вида? Любой величины?

Раймонда не могла отвести от низ глаз, словно магнитом смеющиеся оскалы притягивали ее взгляд; были тут крупные скелеты — когда-то, видимо, это были крепкие и сильные люди; другие же, тонкие и хрупкие, изжелта-белые, как слоновая кость, казались совсем легкими и наводили на мысль о том, что это кости подростков и женщин; наконец, совсем маленькие и, очевидно, невесомые были, по всей вероятности, останками детей, может быть, вовсе младенческого возраста.

Казалось, будто какой-то спрут затащил сюда своими щупальцами бесчисленные разновидности человеческих скелетов.

Бледная, растерянная Раймонда, чувствуя, что вот-вот опять лишится чувств, отвела, наконец, глаза от стен и взглянула на соседние столы. Раньше она их плохо разглядела. Теперь она видела их более отчетливо. И то, что она увидела, испугало ее еще больше, как будто ее коснулась рука мрачной богини Смерти.

На двух столах, стоящих возле нее, лежали две белые фигуры, запеленатые в простыни, служившие им саваном, и она догадалась, что это за простыни.

Но что же она увидела чуть подальше?

Обезумев от ужаса, она спрыгнула со своего ложа. Под ногами она чувствовала влажный, леденящий холод липких плит. Она подбежала, а вернее, дотащилась до последних столов.

— Боже мой! Боже мой! — хрипло вырвалось у нее.

На этих последних столах лежало нечто отталкивающее, отвратительное, неописуемое, нечто превосходящее по своему ужасному виду все, что может представить себе самое разнузданное воображение.

Во всю длину распласталось на одном из этих столов тело мертвой женщины, очевидно, молодой, так как руки и ноги ее еще сохранили изящные и благородные очертания… Но это тело уже полностью разложилось. Страшным образом фосфоресцировала лиловая плоть; одного глаза не было вовсе, на его месте было пустое отверстие, половина левой щеки свисала, как тряпка. На месте живота омерзительно кишели и вились черви, которым отдается на расправу человеческое тело, когда становится падалью.

— Боже мой! Боже мой! — опять прохрипела Раймонда, откинувшись назад. Но этим движением она толкнула другой стол, и что-то тяжелое и в то же время рыхлое свалилось оттуда и шлепнулось на пол с глухим, мягким звуком. Раймонда бросила на это беглый взгляд и побледнела еще пуще.

То, что упало, было человеческой ногой, оторвавшейся от бедра, но еще сохранившей на себе, по странной случайности, нетронутую тлением плоть. Зато кости стопы и голени были полностью обнажены и даже как-то отскоблены.

— Но я сошла с ума, обезумела… — пробормотала несчастная Раймонда и побежала, схватившись за голову, на другой конец помещения.

Увы! Пробегая мимо стола, где незадолго до этого она лежала сама, завернутая в белый саван, она в спешке зацепилась ногой за конец этого савана и потеряла равновесие. Она попыталась освободить ногу, еще больше запуталась в складках савана и упала. Но, падая, взмахнув руками, она ухватилась за какой-то предмет, опрокинула его на себя и с невообразимым ужасом почувствовала, что на ее обнаженную руку льется какая-то холодная жидкость, льется медленно, капля за каплей, и застывает тут же, и жидкость эта — красного цвета, и жидкость эта — кровь. Отчаянным движением она все-таки вскочила на ноги.

Погреб, где она находилась, был невелик. Двумя прыжками она оказалась у противоположной стены и прижалась к ней спиной. Все смешалось в ее мозгу, она уже не видела больше того, что окружало ее — белые столы с мертвецами, лежащими бок о бок, обнаженный труп, кишащий червями, чуть подальше и тесные ряды скелетов вдоль стен, скелетов, смеющихся над ее испугом и как бы танцующих, один за другим, в страшном хороводе смерти.

Долгое время девушка оставалась в неподвижности, чувствуя, что мозг ее вот-вот не выдержит, и либо смерть, либо безумие избавят ее, наконец, от все растущего страха.

Где же она находится? Что с ней случилось? К счастью, несмотря на страх, любопытство не покинуло ее. Ей хотелось отдать себе точный отчет в том, что с ней произошло, и это желание привязывало ее к действительности, не давало ее измученному рассудку впасть в безумный бред.

— Где же я?