Ночной извозчик

Выйдя из туалетной комнаты, она прошла по длинному коридору, разделявшему апартаменты надвое, и оказалась в пышной столовой, стены которой до половины были отделаны панелями из дуба, а выше затянуты старинными гобеленами, обрамленными резным деревом; она наклонилась над великолепно убранным столом, усыпанным цветами, сверкающим хрусталем, тончайшим фарфором, изысканными серебряными приборами.

Но стоило ей бросить взгляд на этот стол, который любого привел бы в восхищение своим совершенным убранством, как она обнаружила вопиющие недостатки.

— Это невыносимо! — воскликнула он. — Видимо, все надо делать самой, иначе жди любых нелепостей.

Она раздраженно нажала на кнопку звонка, скрытого под столом, и тотчас же явился лакей.

— Альфред! Кто накрывал на стол? Вы или дворецкий?

— Мы вместе накрывали, сударыня.

— Поздравить вас не с чем, эти россыпи цветов крайне неуклюже выглядят… переделайте все это!

Г-жа де Бремонваль потратила немного времени на то, чтобы с помощью лакея уложить в другом порядке дорожку живых цветов, усыпавших середину стола, затем перешла в гостиную.

Это была самая красивая комната в доме, которую г-жа де Бремонваль обставила и украсила с удивительным чувством меры и безупречным вкусом. Это была просторная, удобная, мягко освещенная комната, стены которой были сплошь увешаны коллекцией редчайших, исключительно ценных старинных гравюр. Г-жа де Бремонваль со страстью предавалась коллекционированию, и ее хорошо знали в тех кругах, где иногда, во имя Красоты, беспощадно используют наивность, всегда живущую на дне души дилетантов.

Г-жа де Бремонваль постояла на пороге, охватила взглядом гостиную в целом и не смогла сдержать улыбку:

— Неплохо, — прошептала она, — право же, обстановка гостиной мне удалась…

Однако в этот вечер молодая женщина все же была чем-то раздражена, чуть ли не казалась угрюмой. Несмотря на естественное чувство удовлетворения, свойственного хорошей хозяйке дома, убедившейся, что созданная ею обстановка удовлетворит самый требовательный вкус, тонкие брови хмурились, не предвещая ничего хорошего.

Дело было в том, что она взглянула на старинные часы, величественно отбивавшие минуты искусно выточенным маятником.

— Без двадцати восемь! — прошептала она. — Быть не может! Он должен уже был прийти… Что же это значит? Чем это грозит? Ах, это не жизнь — вечно мучить душу страхом, вечно дрожать, вечно ждать страшнейших катастроф!

Г-жа де Бремонваль присела на маленький диванчик, взяла попавшееся ей под руку редкое иллюстрированное издание каталога произведений искусства, перелистала его. Но, видимо, мысли ее витали где-то далеко и чтение не захватывало ее, как прежде. А если уж г-жа де Бремонваль, с ее страстью к коллекционированию, рассеянно просматривала список гравюр, можно было ясно представить себе, что ее гнетут тяжелые заботы. Вскоре красавица бросила чтение, закрыла глаза и погрузилась в задумчивость.

— Без четверти восемь! Ах, я с ума сойду! с ума сойду!.. Ведь он должен был прийти непременно… Я была в этом уверена после его письма… Ему нужны деньги, я бы ему заплатила… Боже мой… Боже мой…

Она ходила по гостиной, прежняя ее легкая изящная походка сменилась нервными неуверенными шагами.

Она резко нажала кнопку звонка:

— В конце концов, чем я рискую? Сейчас спрошу…

Звонок еще раздавался, а дверь гостиной уже распахнулась, и почтительный голос вымолвил:

— Мадам что-нибудь угодно?

Г-жа де Бремонваль, даже головы не повернув, резко спросила:

— Ко мне никто не приходил?

— Нет, мадам, никто.

— Хорошо. Мне должны принести кое-какие покупки, как только придут, дайте мне знать… даже если уже соберутся гости.

— Хорошо, мадам.

— Можете идти.

Дверь бесшумно закрылась и г-жа де Бремонваль вновь погрузилась в раздумье, еще более печальное, еще более горькое!..

Но правду ли сказал своей хозяйке дворецкий? Верно ли, что его никто не просил оказать любезность и провести к г-же де Бремонваль? Если бы красавица Матильда могла увидеть лицо своего дворецкого после того как он закрыл за собой дверь гостиной, она бы несомненно вздрогнула! Она бы, несомненно, что-то заподозрила… Дело в том, что г-жа де Бремонваль, хоть и жила в ошеломляющей роскоши, никогда не интересовалась теми, кто ее обслуживают. Управляющему, человеку, заслуживающему всяческого доверия, были поручены все хозяйственные заботы как в парижском особняке, так и в поместье г-жи де Бремонваль в Бретани. Она же своих слуг почти не знала в лицо. Накануне она едва обратила внимание на то, что дворецкого заменили, и его место занял другой.

— Мадам, — сообщил ей управляющий, — мне пришлось взять другого дворецкого, так как наш заболел.