Ночной карнавал

В Булонском лесу припекало. Трава лезла из земли стрелками, на глазах покрывала зелеными ковриками пригорки и проталины. Барон притормозил около славной лужайки, где грязь уже подсохла в лучах февральского Солнца и живой травяной настил пушился и зазывно зеленел, маня отдохнуть, лечь лицом к небу, закрыть глаза и отдаться шепоту ветра, шевелению травинок, мечтам. На лужайке уже сидели люди. Мужчины в черных смокингах, в цилиндрах. В белых лайковых перчатках. На траве лежали их трости, стояли корзины с провизией. Из сплетенных из краснотала, лозняка, тонких ивовых ветвей, вместительных корзин высовывались серебряные, обернутые фольгой, горлышки бутылок с шампанским, жареные утиные и индюшачьи ляжки, мохнатые колючие хвосты ананасов, облитые красным воском головки сыру. Мужчины вожделенно глядели на спящий в корзинах завтрак. Мадлен и барон выпрыгнули из авто, обдали огнем улыбок почтеннейшее общество. Золото волос Мадлен нещадно трепал ветер. Она глядела на мужчин вокруг корзин с яствами и не видела их. Она ослепла от Солнца.

— Приветствуем, господа! — Барон защитился рукой от Солнца. — Все в сборе?.. Мы чуть опоздали…

— Нет, нисколько, — мужчина во фраке, в белой атласной «бабочке», галантно наклонился над высокомерно протянутой рукой Мадлен. — Мы не ожидали, что вы привезете с собой солнечную герцогиню. Мадам?..

— Мадлен, — слепя склонившегося в поклоне жемчугами зубов, процедила Мадлен. — И не герцогиня, а просто…

—.. просто моя подруга. Знакомьтесь, Мадлен. Герцог Орлеанский. Венсан, зовут его друзья. Герцог д, Эсте… вон тот, в котелке. Он смотрит на вас как на Афродиту. Он близок к истине. Вас будут ваять лучшие скульпторы Пари. Дайте срок. Граф Анжуйский! Знакомить вас нет нужды!

На лице Мадлен не дрогнул мускул. Граф поднялся с расстеленного на траве тонкого ковра, на котором сидели мужчины в черном.

— Мое почтение, Мадлен. Как твое самочувствие?

— Твоими молитвами, — ответила Мадлен и чарующе улыбнулась.

Солнце било ей прямо в глаза, и она из-за могучего Солнца не увидела того, кто сидел с краю полотняного стола, скатерти-самобранки. Барон выбросил руку вперед.

— Великий Князь Владимир! — Черкасофф повысил голос, как на сцене. — Прошу любить и жаловать! Князь, что, хороша?..

Князь поднялся, как в полусне, подался вперед. Мадлен не шевельнулась. Барон пристально смотрел на нее. «Спокойно, детка, — говорили ей его глаза. — Князь тоже мой клиент. У меня за пазухой весь Пари. И высокородный, и эмигрантский, и полусвет, и простонародье. Кто властелин мира? Я. А ты при мне. Поэтому не дергайся. Да ты и не дергаешься по пустякам. Молодец.»

— Хороша, — тяжело проронил Князь, беря Мадлен за руку.

Он поцеловал ее руку. Так прикладываются к иконе.

Ее прожгло насквозь. Граф не спускал с них ненавидящих глаз.

Неловкое молчание взорвалось смехом, шутками, возгласами, быстрыми репликами, оживленными разговорами; из корзин стали вынимать шампанское, соусы в бутылочках, жареные птичьи ноги, завернутые в салфеточки, раскладывать на ковре, смеяться, веселиться, шутливо толкать друг друга в грудь и плечи, подмигивать, щекотать. Началась веселая праздничная возня. Утро торжествовало. Ручей журчал вблизи. Снег в тени деревьев грязно блестел. Вкусно пахло разломанными надвое куриными крылышками. Срезы ананасов сияли, как маленькие желтые луны.

— Мадлен, — сказал барон, пристально, прищурясь, глядя на нее. — Становится жарко. Припекает. Не стесняйтесь. Разденьтесь. Тем более, что у наших друзей найдется для вас пара. Фюить! — присвистнул он.

Из кургузого авто, ютившегося в тени голого, еще безлистного платана, вывалилась девица. Копна смоляных волос. Черные глаза в пол-лица. Тонкие длинные руки, цепкие пальцы. Ее взгляд впился в лицо Мадлен. Девица завизжала от радости.

— Кази!

— Мадлен!

Женщины обнялись. Мужчины изумленно смотрели на их объятие.

— Они знакомы, граф?..

— О да. Они из одного гнезда.

Граф криво усмехнулся. Кази расстегнула платье, сбросила. Мадлен резво последовала ее примеру. Две хулиганки. Две нахалки. Красотки шлюхи, что с них взять. Ничего, кроме них самих. В слепящем свете Солнца их тела наливались розовой кровью. Она крупными розами, шевелящимися лепестками просвечивала сквозь тонкую кожу, играла на торчащих грудях, вокруг пупков, пряталась между ребер. Мадлен и Кази, обняв друг друга за плечи, улыбнулись аристократам Пари обвораживающими улыбками, сели на мягкую первую травку. Булонский лес шумел вокруг них. Ветер играл в голых ветвях. Ветер обнимал голые тела красавиц.

— Я взял с собой блокфлейту, — смущаясь, сказал герцог Орлеанский. — И, хоть играть я не умею…