Ночной карнавал

Поцелуй меня в щеку. Идем обедать. Великая трапеза. Вытирай рот салфеткой. На ней стихи. Начертаны цветным мелком. О Великая Царица, о, благословенна будь. Обозри любимы лица. Обозри печальный путь. Обозри века ужасны, где, в огне чужой печи… О, молчи. Молчи. Молчи.

Великие княгини возьмут тебя в Театр на торжественный спектакль. Пчелиное жужжанье люстр. Пылающие лампионы. Красивый балет. Ах нет, это опера, я перепутала. В опере ведь поют?.. Ты что, Царица, как Васька Юродивый. Совсем рехнулась. Из ума выжила. Седые космы висят, мотаются метелью. А на дыбу тебя?! А в застенок тебя?!.. А на плаху… На плаху я сама посылаю. Вождя разбойников в клетке везут. Лицо красно; распарено страхом смерти; орет, ревет как медведь, и руки-ноги в цепях, и когтями прутья рвет, и огнь и дым изрыгает. А я смеюсь заливисто. Потом как помрачнею. Брови сведу. Подступиться боятся. Трусят. В штаны накладут.

Не богиня… не гадина… не убийца… не прелюбодейка… чужого не возжелала… хлеб свой со слезами грызла, подмерзший, ледяной… и зачем только я еще жива… и отчего же мне не дадена золотая голова… Я бы гладила ее медные блики; золотые — ниткой — швы. Я б отбрасывала с лика пряди золотой травы. Что поешь, медведица?! Крепка железная клетка, Царица прокаженных, Владычица проклятых?!.. Что толстые прутья лапами трясешь… Выбежать на волю хочешь?!.. Я б ощупывала ночами гудящий золотой котел: вот она, корона, вот оно пламя, вот он, золотой престол. Вот она, золотая слава — по трактирам, на путях; вот они… Эй, ты!.. Долго еще тут будешь квакать!.. Кукарекать!.. Бедняжечка… бедолажечка… в клеточке везут… штыками в бока тыкают… ребро прободенное болит… из ладоней брусничный сок капает… А хорошо бруснику под водочку, Сергунька!.. Ох, хорошо, Ивашка… А еще лучше — кус селедки да шмат ржаного, да кольцо луку, да чтоб шарманщик заиграл «Разлуку».. Вот они… Вот они, стакашки, наливай да разбивай чашки… эх, отменно… закусить… р-раз в глотку… ее казнят, казнят за дело… а не путайся с Сатаною, не играй с ним в прятки, не заводи шашни….. вот они…

Вот они, скипетр и держава — в крепко сцепленных костях.

Накинь мантию на мой скелет. Пустые глазницы ясно глядят.

Теперь-то я все вижу. Вижу. Вижу.

— Эй! Пташка! Собирайся! Я сдержал слово! Теперь ты моя. На три дня, как и обещал!

— А почему не на всю оставшуюся жизнь, жадина?

Мадлен соскочила с кресла. Она спала. Опять спала. Зачем она спит днем? На ходу? Чуть присев, притулившись? Мадам будет бить ее за то, что она много спит.

— Куда мы идем сегодня?

Она потерла щеки ладонями. Расцарапала ладонь алмазиком, торчащим в мочке. Зевнула. Граф нетерпеливо дернул ее за руку.

— Не собирай сумку. Иди в чем есть.

— В чем мать родила?.. — хихикнула Мадлен.