Низвергнут Зверь… и, как бессильный пленник,К моим ногам упал, сраженный, ниц:Пустая догма и слепой священникБегут во мрак, не поднимая лиц…Но ОН стоит и рук могучим взмахомПоддерживает в небе звездный ход.Он был – мой сын, рожденный древним страхом.Теперь – мое рожденье и восход…Весь небосвод дохнул в лицо мне разом,Единым словом – Логос, и в ответ,Сквозь вихри солнц и плавный ток планетМои уста ему сказали – Разум…«Отец?!» – ОН думал, я ответил – брат!И эхо повторило нас стократ.Мы копья подняли, глаз в глаз, сурово,И каждый в жизнь пошел путем другого.Так должен сделать ты, о человек:Лицом к лицу встречая Господина,Стой на своем, как горная лавина,Ногами в твердь, не опуская век,Стой на своем, отца не видя в брате,Не сгорбив рабски перед ним плечаИ руки уложив на рукоятиВысокого, двугранного меча!1964, Майами
Из Райнера Мария Рильке
(С немецкого)
СМЕРТЬ ПОЭТА
Его лицо бледнеющее стынетСреди подушек… Безглагольный лик,Отбросив жизнь, сейчас ее покинет,И время безразлично опрокинетВсё, что он знал о ней, назад, в родник.О, кто поймет в холодный час конца,Что из земных бесчисленных узоров,Глубин, высот, потоков и просторовИзваяны черты его лица?Всё то, что целиком отраженоВ погасшей маске, нежно-беззащитной,Еще зовет, еще не смущено,Еще живет в рассеянности слитной.Но плавно отдаляясь навсегда,В последней тишине безмолвно лежа,Его лицо открытое похожеНа сердце обнаженное плода.И медленно, как будто с сожаленьем,Легчайший воздух льется с высоты,И на лету пугливые чертыЕдва задев, туманит первым тленьем.
ПРЕДОК
Предок – его названье.Где и когда возникКорень? Основа зданья?Скрытый в веках родник?Каски сражений… ХорЗвонких рогов охоты…Всплески семейных ссор…Братья… Мужья… Заботы…Тише… Святей… Беспутней…Женщины, словно лютни…Цепкие, переплелисьВетви от дней без срока.Ветку одну бы ввысь,Вольную, одиноко!Скольким дано сломиться!Эти падут и те,Чтобы одной пробитьсяК солнечной высоте.Чтобы, оставшись сирой,Корни отбросив, ветвьЛегкой взлетела лиройИ начала звенеть…