Ночной корабль: Стихотворения и письма

Приезд Луговской, фантастической «сестры моей Сафо», был неожиданен и очень приятен. Узнала от нее, что Вы здоровы и увлечены работой в «Лит. обозе», а то я уже начинала беспокоиться. Майа привела с собою своего родственника – моряка. Он оказался очаровательным и сам по себе, и еще потому, что кончил морское училище, то самое Фрунзенское, в мотором, когда оно еще было Морским Корпусом, учился Крылатый, и товарищ Крылатого, одноклассник его и друг до последних дней, капитан Белобров, был преподавателем (по выходе своем из Бутырской тюрьмы) в том же корпусе, и Майин «паж» – его ученик. Они приехали с теплой, – даже горячей, – бутылкой шампанского, кроме того, морским подношением были дивные лилии, большие розы и свеже отпечатанная в Морском географическом обществе карта С.Петербурга 1975 года!!!

Майа сказала, что Вы пишете мне «большое письмо». Благими намерениями вымощена дорога в ад, но Вы туда не попадете, потому, что всё, что Вы делаете без намерений, а по вдохновению, перевешивает на весах в сторону облаков и звезд. Буду терпеливо ждать. Крепко Вас целую.

Ваша Вега

83.

28 июля 1977

Дорогая Светлана,

случилось так, что чудеса меня не покинули, и, благодаря Майиному моряку, у меня появилась возможность выполнить мой невыполненный долг перед Крылатым. Я всё сделала сама, спокойно и просто, безо всяких формальностей, но в условиях такой исключительной красоты, в такой волшебной обстановке, что, когда я ею с Вами поделюсь, Вы ее переживете вместе со мною. Это событие, как и вся моя запоздалая поездка – награда за пройденный крестный путь, и я получила огромное, светлое успокоение». Но письму ничего доверить не могу. Добавлю только: место на морской карте отмечено со всей точностью, и, когда придет мой час, но об этом мы еще поговорим при встрече. А пока – вот стихи, из которых Вы всё поймете.

* * *

С.Н.М.

Вошел незнакомый, незванный,в мой дом,
Всю жизнь, вероятно, он был мне знаком
В каком-то другом измеренье,
Быть может – в четвертом, где корень всего,
Где сблизило Время меня и его,
Как цепи единственной звенья.

И сразу, без громких, торжественных слов,

Мне стало понятно, что путь мой готов,
Заранее мудро указан:
По-дружески крепкая, издалека
Ко мне потянулась душа моряка,
И узел последний развязан.

Что было потом?..

Разве можно о том
Сказать?.. О сияющем, о голубом,
Таинственном и бесконечном…
О небе… О лодке… О той глубине,
Где прах растворится, горевший в огне,
И сном успокоится вечным…

На горьком, на черном, на вдовьем веку,

Прощальный салют моряка моряку
Прекрасенсвоей простотою.
На миг у борта расступилась вода,
И море сомкнуло ее навсегда,
От солнечных искр золотое.

Я вижу, я знаю, я помню одно:

Какое высокое счастье дано
И мне, и Тому, кто, безмолвный,
Присутствовал на погребенье своем,
Когда выходили мы в море втроем,
В балтийские вольные волны.

20 июля 1977

84.

18 сентября 1977

Дорогая Свет-Лань,

ну вот, добралась до письма! Именно добралась, потому что кому, как не Вам, понятно, что значит не иметь времени, и у меня не только времени, но и простых конвертов не было, потому что льют водопады с неба, ветер сумасшедший, на почтовом отделении хронический замок, и купить конверты можно только сжав челюсти и устремившись в черные мокрые дали. Ну, и жизнь! Великан пропал, он снимается в Ленфильме, возвращается очень поздно, умирая от голода: там пожевать негде и нечего.

Я не успела Вам сказать по телефону о грандиозном урагане с наводнением. Всё кругом ныло и ревело, тучи летели во всех направлениях, парк шатался, как пьяный, градом сыпались яблоки, а Нева шла прямо на ДВС, и лужайки парка быстро превращались в озера. Нечего и говорить, что я отправилась встречать Неву, отступая от нее по мере приближении воды…

О нашем доме – прихожей гроба – рассказать ничего не могу, забилась в свой скит и работаю.

Обнимаю, целую и очень жалею, что так мало Вас видела в Москве. Приеду теперь, когда выйдет сборник.

Ваша Вега

85.

8 ноября 1977

Дорогая Светлана,

опять лежу у себя, дикие боли не проходят, температура каждый вечер 38, очевидно, меня поместят в клинику.