Ночной молочник

Зашел домой. Сумку с мешочком на кухню занес да там на полу оставил. А сам – снова на улицу. Взял в гараже садовые ножницы и отправился в конец улицы, туда, где на заброшенном дворе много ржавой колючей проволоки видел. Путь занял у него минут десять.

Уже отдирая проволоку от поваленного забора и жалея о забытом в гараже гвоздодере, который был бы сейчас весьма кстати, Дима поскользнулся и упал. А поднимаясь, бросил взгляд на колодец, в который он после несчастного случая сдохшего Мурика бросил. Поднялся на ноги, заглянул вниз. Теперь в колодце было еще больше мусора. Видимо, соседи использовали его как свалку. И поломанный стул в колодце лежал, которого в прошлый раз не было, и картонный ящик из-под китайской люстры.

«Вот так он и выбрался!» – подумал Дима о Мурике, припоминая, как жене кто-то говорил, что он в яму провалился и пока туда что-нибудь еще не кинут, не выберется.

Проволоку пришлось Диме отрывать кусками. Там, где она отрывалась легче, куски были длиннее. Там, где вытащить или разогнуть гвоздь, крепивший ее к забору, было невозможно, приходилось «колючку» просто перекусывать садовыми ножницами.

За полчаса работы удалось Диме оторвать и отрезать кусков двадцать разной длины, но одинаково ржавых. Сложил он эти куски в картонную коробку от китайской люстры, вытащенную из колодца. Вернулся к себе во двор. Оставив коробку с проволокой на пороге, зашел домой. В коридоре его Мурик-Мурло встретил. И мяукнул как-то уж очень жалобно.

– Чего ты? – спросил Дима. Проверил его миску – она была наполнена кошачьим печеньем.

Раздевшись, Дима зашел в ванную руки помыть. И тут заметил, что вода с его рук красная льется. Открыл ладони своему взгляду и увидел на них кроме ржавчины от проволоки еще и кровь. Отмывал долго и тщательно. А потом насчитал на ладонях по несколько дырок-ран от проволоки.

– Вот черт! – выдохнул в сердцах.

Заглянул в аптечку на кухне, но там ни зеленки, ни йода не было.

Зашел в комнату. Сел задумчиво на кровать. Тут же ему на колени мурик-мурло запрыгнул. Принялся ладони израненные шершавым своим языком лизать.

– Да ну тебя! – хотел было сбросить его с колен Дима.

Но кот когти в форменные брюки Димы пустил, и испугался Дима, что порвет мурик-мурло брюки.

Лизал кот поочередно то одну ладонь хозяина, то другую. А потом сам спрыгнул с колен.

Отдохнув, Дима надел рукавицы. Вынес из гаража ящик с гвоздями и молотком и старательно колючим веером из проволоки снова заделал злосчастную дырку в заборе. Только три метровых кусочка проволоки у него осталось, и, чтобы они не пропадали без пользы, прибил их Дима к верхним доскам забора, прямо над дыркой.

34

Киевская область. Макаровский район.

Сёла Марьяновка и Липовка

Егор никогда раньше не думал о Саратове. Знал, что есть такой город, да и все. Ему что Саратов, что Краков, что Стамбул – все было одинаковой заграницей с той лишь разницей, что в Саратове говорили по-русски.

За окошком хаты светало. Парализованная мама еще спала на своей железной кровати с хромированными спинками и панцирной сеткой под тонким матрасом. Как только она просыпалась, сразу начинала кашлять. А значит, надо было ставить чайник и готовить ей отвар из сушеных листьев малины и смородины. Чтобы ей было легче дышать. Но этим должна заниматься соседка, которая вот-вот придет. Но соседка знает, что Егор ночевал у мамы, поэтому особенно и не спешит.

Хата была маленькой, и всякий раз, когда Егор здесь ночевал или просто заезжал, то чувствовал внутри сильный стыд. Нет, ему не было стыдно, что он тут родился. Родиться – вообще не стыдно. На самом деле ведь это не ты взял и родился, а тебя родили на свет! Стыдно ему было за то, что мама до сих пор жила в этой хате, стыдно было за то, что при изменении названия страны жизнь в этой деревне и в этой хате никак не изменилась. Еще его отец собирался строить кирпичный дом, но тогда, до независимости, ему строиться не разрешил сельсовет. А теперь строить дом просто не имело смысла. Отец давно умер. Матери тоже недолго осталось. А если для себя строить – то надо поближе к Киеву, а на это нужны совершенно другие деньги. Деньги, которых у Егора нет. А тут еще эта анкета, которую ему, как и другим коллегам, передал «для размышления» заместитель начальника охраны. Правда, попросил посторонним не показывать. Анкета для желающих получить высокооплачиваемую работу и служебное жилье в российском городе Саратове. При переезде с семьей гарантировали большую жилплощадь и компенсацию за перевоз вещей и мебели.

Егор подбросил в грубку дров, открутил вентиль газового баллона под плитой и зажег конфорку. Поставил чайник и вышел во двор как был – в тапочках на босу ногу и в синих спортивных штанах и черной футболке.