Ночной монарх

Поднялся и тут же остолбенел. По коридору везли молодого парня, он истошно кричал. Его крик чем-то напоминал безумный вой человека, не желавшего ложить на плаху свою голову под топор палача. Чубчиков стоял с широко раскрытыми глазами и все еще не понимал, что произошло с очень смуглым существом, которое везли в операционную. Причины его истерики он узнал от Сары, когда к ней подошел. Она сказала, что вчера этот парень попал в тяжелую автомобильную катастрофу. Сегодня ему предстоит ампутировать обе ноги. Врачи не видели другого выхода для спасения его жизни. Чубчикову стало плохо. Он опустился на кушетку, пощупал свои ноги. Они почему-то дрожали, дрожали и его руки. Он сам себя не узнавал. Еще пару часов подобного нервного напряжения и ему станет плохо…

Богатую вдову вывезли через час. Чубчиков ринулся к кровати, и увидев знакомые черты лица, тотчас же окинул взглядом медсестру. Пожилая женщина ему улыбнулась и качнула головой. Он облегченно вздохнул ─ плохое позади. Он уцепился одной рукой за небольшую простынку, которой была накрыта больная, другой рукой ухватился за боковую спинку кровати и двинулся вслед за медсестрой. Вскоре они оказались перед палатой интенсивной помощи. Перед самым входом их встретил очень толстый мужчина в белом халате. Увидев постороннего человека, он поднял обе руки кверху и замотал головой. Чубчиков его знак понял. Он остановился, и внимательно посмотрев на спящее лицо Клары, помахал ей рукой. Затем присел на стул, стоявший перед входом. В его глазах были слезы. Медсестра, только что вышедшая из палаты, увидев плачущего мужчину, стала его успокаивать. Попросила его прийти завтра, сегодня доступ к больным был уже запрещен.

Чубчиков тяжело вздохнул и утвердительно кивнул. Он вновь оказался в знакомом ему скверике, он был уже пустой. Закрыт был и киоск. Он присел за столик, закрыл руками лицо и заплакал. Плакал он навзрыд, плакал судорожно. Плакал, как мужчина и муж, любящий свою жену. Он благодарил Бога, что он не взял ее к себе, а оставил ее здесь, в этом мире, который назывался человеческим. Он одновременно восхищался и мужеством своей пожилой подруги, которая сложную операцию восприняла как должное. В ее мужестве, несомненно, была и его толика моральной поддержки. Несколько успокоившись, Чубчиков рванулся к неподалеку стоявшему цветочному киоску. Купил огромный букет роз и направился к больничному корпусу. Поднялся наверх и присел на стул возле уже знакомой ему палаты. Невольно улыбнулся. Ему оставалось ждать и только ждать.

Долговязого мужчину, который сидел с понурым выражением лица и с усердием держал в своих руках цветы, заметила медсестра, молодая девушка. Она прогуливалась по коридору, кого-то ждала. Она на цыпочках подошла к сидевшему и еле слышно спросила:

─ Извините, Вы к кому пришли? ─ Посмотрев на часы, висевшие в коридоре, с улыбкой добавила. ─ Уже очень поздно… Прием посетителей давно закончился…

Чубчиков встрепенулся, и привстав со стула, стал сумбурно оправдываться:

─ Нет, нет… Я не посетитель… Мне надо увидеть госпожу Клару…

От внезапного волнения он забыл фамилию своей подруги. На какой-то миг он замолчал. В своей голове прокрутил десятки фамилий. К его стыду, фамилия Клюге не приходила.

Медсестра, увидев взволнованное лицо запоздалого посетителя, задала ему наводящий вопрос:

─ Скажите, пожалуйста, а когда вашей родственнице сделали операцию?

Только сейчас Чубчиков по-настоящему стал приходить в себя. Он внимательно посмотрел на часы напротив и громко по-русски ответил. ─ Буквально два часа назад… ─ Покраснев, как рак тут ж по-немецки произнес. ─ Госпоже Клюге сделали операцию два часа назад…

Несколько странное поведение русского мужчины в какой-то мере подкупила девушку. Она широко улыбнулась, помахала ему рукой и вошла в палату. Вышла из нее минут через пять. Она опять почти на цыпочках подошла к Чубчикову и прошептала ему на ухо:

─ Я разрешаю побыть у кровати Вашей матери только пять минут, не больше… Вы поняли меня, господин…