Ночной мороз

— Я только хотел тебе сказать, что ты оказался прав! — Лицо Кронберга расплылось в сияющей улыбке.

— По какому поводу? — не понял Валманн.

— Когда ты намекнул, что надо начать искать Ханне Хаммерсенг в наших краях.

— И ты ее нашел?

— И да, и нет. — Близорукие глаза Кронберга весело сверкали. — Я отследил ее до больницы в Сандеруде. Там она лежала трижды, и ее трижды выписывали. Ее поместили в специальное психиатрическое отделение больницы — жилищный кооператив с медперсоналом, но она сбежала оттуда, а сейчас никто точно не знает, где она находится. Так что один-ноль в твою пользу, Валманн! Или вернее, ничья. Теперь твоя очередь. Хочешь еще пива?

40

Жилищный кооператив назывался Солтун и находился в Ридабю, в десяти минутах езды от города в восточном направлении, по шоссе на Эльверум. Заведение представляло собой несколько сравнительно новых аккуратненьких зданий, расположенных в хорошо ухоженном парке. Аллеи были тщательно расчищены граблями, декоративные луковичные растения вылезали из земли на газонах и грядках, прямоугольная правильность которых, казалось, говорила о том, что это социальное заведение. Валманн припарковал машину на Финсалвеген и остаток пути прошел пешком. Рабочий день еще не закончился, он был при исполнении и вовсе не хотел, чтобы старшая сестра-хозяйка увидела перед дверьми своего офиса полицейского, выходящего из машины, а потом ощутила запах пива.

Его встретила высокая дама средних лет по имени Эли Вестмарк. Сквозь каштановые волосы пробивались седые пряди, которые она почему-то не закрашивала. Она не пригласила его зайти и не выразила особого желания обсуждать вопросы, связанные с ее клиентами, будь то медицинские или личные, даже если он представитель правопорядка. И только когда Валманн втолковал ей, что она может быть привлечена в качестве свидетеля при разбирательстве дела об убийстве и что тогда ей придется давать свидетельские показания в полиции, согласилась кое-что рассказать.

Конечно же, она хорошо помнила Ханне Хаммерсенг, Ханне Ха, как ее называли в отделении. По какой-то причине Ханне не хотела, чтобы ее называли по фамилии — она вздрагивала, когда кто-то ее произносил. По ее многозначительному взгляду Валманн понял, что госпожа Вестмарк вовсе не будет с твердостью настаивать на неразглашении профессиональной тайны, как это могло показаться с первого взгляда. Ханне Ха была довольно приятной и обходительной женщиной, хотя порой у нее случались «приступы». В чем конкретно состояли эти «приступы» Эли Нестмарк объяснить затруднялась. Что-то вроде раздвоения личности… Ханне называла себя различными именами, порой довольно странными, непонятными, и имена эти менялись в зависимости от настроения. Иногда она была доброй и милой «как ангел», а затем вдруг круто менялась и превращалась в бешеный комок разрушительных нервов и импульсов. Случались и приступы «неконтролируемого поведения». Валманн понял, что речь шла главным образом о случаях провокационного поведения сексуального характера, как по отношению к персоналу, так и к пациентам. Это не было хроническим заболеванием, однако такие случаи имели место достаточно часто, так что возникали сомнения в том, что она достаточно здорова, чтобы жить самостоятельно. В последнее время своего пребывания в Солтуне состояние Ханне значительно улучшилось. Она была искренна и общительна, и ей обещали, что дадут возможность жить в городе самостоятельно, как только освободится комната. И примерно в это время она исчезла. Ее не объявили в розыск, ведь социальная медицинская служба — это не полиция и не применяет полицейские методы. Лечащий врач заявил, что она не представляет опасности ни для себя, ни для окружающих. А драматические события, связанные с розыском и возможной поимкой, принесли бы ей скорее вред, нежели пользу.

Эли Вестмарк говорила натренированным монотонным голосом и заученными фразами, и все же Валманн заметил, что сквозь ее уверенность и самообладание проскальзывали неподдельные чувства. Эта старшая сестра могла бы быть привлекательной женщиной, если бы приложила к этому минимальные усилия. В своих мешковато сидящих спортивных штанах и слишком облегающем свитере с коротким рукавом, с зачесанными назад и собранными в узел на затылке волосами с проседью, она производила впечатление женщины, не тратящей лишней минуты на созерцание себя в зеркале. Взгляд был холодным и пристальным. Валманн отнес эту проницательность за счет того, что она была слишком глубоко погружена в работу. На руке у нее не было обручального кольца, однако ее мягкая манера держаться наряду с самообладанием и самоуверенностью побудили Валманна отнести ее к категории разведенных женщин, причем, по всей вероятности, довольно давно. Его мысли неумышленно перенеслись на его коллегу Кронберга, которого он совсем недавно покинул погруженным в третью кружку «Гиннесса». Насколько он знал, Кронберг был холостяком, и никогда не был женат. Может быть, причиной тому женщины такого типа, подумал он.