Ночной охотник. История серийного убийцы Ричарда Рамиреса

Он вошел в гараж и осторожно подошел к стене с входной дверью. Заметил кровь на стене, ключи Марии и коричневый кожаный клатч на полу. У северной стены стояли стиральная машина, сушилка и корзина. Он осматривал все очень внимательно, и взгляд его темных глаз исполнился предельной серьезностью и неотступной пытливостью хорошего копа из отдела убийств. Сделав долгий медленный вдох, Каррильо тяжелым, неловким шагом вернулся к переднему фасаду – всегда, когда он шел, казалось, за ним дрожит земля.

Он последовал за полицейским Пауэллом на кухню, посмотрел на пулевое отверстие во лбу Дейл и понял, что смерть, скорее всего, наступила мгновенно: пуля была небольшого калибра и разворотила мозг. Напарник Каррильо, сержант Джим Мерсер, крупный суровый мужчина, прибыл в сопровождении сотрудников криминалистической лаборатории. Их работа заключалась в том, чтобы должным образом систематизировать и сохранить для суда все обнаруженные улики. Начались фотографирование и попытки снятия отпечатков пальцев с дверей гаража, стен лестничной клетки, где проходил убийца, кухонной стойки и входной двери. Кроме отпечатков двух женщин, криминалисты ничего не нашли.

В этот момент Каррильо подумал, что убийство связано с каким-то любовным треугольником. Объяснение казалось единственно возможным. Ограбление отпадало, потому что ни у Марии, ни у Дейл ничего не украли. Детективы опросили всех соседей, которых смогли найти. Никто ничего не видел и не слышал – 22-й калибр не очень шумный.

Прибыл Уильям Рэйни из службы коронера, осмотрел Дейл, официально констатировал смерть и забрал тело для вскрытия.

В три часа ночи Каррильо стоял в вестибюле у входной двери. В квартире горел весь свет, а технические специалисты принесли прожекторы. Несколько соседей все еще стояли и смотрели на ограждение из ленты, сокрушаясь, как опасен стал мир и какой хорошей женщиной была Дейл Окадзаки.

К одному из заместителей подошла невысокая сдержанная женщина, которая тихо плакала. Она представилась матерью Марии Эрнандес и хотела зайти в дом взять кое-какие вещи своей дочери. Полицейский сказал ей, что ему надо спросить разрешения у одного из детективов отдела убийств, и подошел к Каррильо, передав ему просьбу, и тот ответил, что подойдет, как только освободится. Огромное тело Каррильо силуэтом вырисовывалось в дверном проеме. Заместитель вернулся к миссис Эрнандес и попросил ее подождать, но в этот момент она увидела Каррильо и крикнула:

– Гилберт… Гилберт, это ты?

Каррильо остановился и медленно пошел к миссис Эрнандес, гадая, кто, черт возьми, называет его Гилбертом. Все звали его Гил. Он подошел к миссис Эрнандес.

– Ты Гилберт Каррильо? – спросила она.

Она показалась ему знакомой, но он не мог вспомнить откуда. Извинившись, он сказал ей, что ее не знает.

– Гилберт, я – Милашка, подруга твоей сестры Роуз, помнишь? Я – мать Марии.

– О, конечно. Сочувствую вам, – сказал Каррильо и отвел миссис Эрнандес в сторону, подальше от суеты расследования. Эрнандесы были соседями родителей Каррильо в Пико Ривера и хорошими их друзьями. Мать Гила была крестной Марии.

Миссис Эрнандес пересказала ему все, что узнала от дочери о нападении и травме: пуля сломала средний сустав указательного пальца, и потребуется операция. Рассказала, что дочери стреляли прямо в лицо, и жизнь Марии спасли ключи. И миссис Эрнандес, и Марию Каррильо не видел двадцать один год. Он согласился, что Марии действительно повезло, и спросил, знает ли она нападавшего.

– Нет. Она никогда его раньше не видела. Он просто внезапно оказался там, в гараже, и пошел прямо на нее.

– Пожалуйста, скажите ей, что позже я приду в больницу с ней поговорить.

– Скажу. И, пожалуйста, передай своей семье мои наилучшие пожелания.

Каррильо пообещал передать. Он пошел и забрал из дома вещи, которые просила миссис Эрнандес, отдал ей и вернулся к работе.

Каррильо очень хотел поговорить с Марией. Он знал, что Эрнандесы – прекрасные работящие люди, и Мария скажет ему правду. Умение убедить людей сказать правду было его коньком: он общался мягко и уважительно, но в то же время серьезно. Часто люди бывали застигнуты врасплох его ласковыми манерами, которые так отличались от его серьезного лица и крупного, сильного тела. Благодаря участливому выражению лица и искреннему взгляду ему часто удавалось добиться от подозреваемых признания.

В пять часов утра, обсудив разные версии и гипотезу «любовного треугольника», Джим Мерсер и Каррильо прекратили работу на месте преступления. Когда тем утром Каррильо ехал домой, жаркий, пламенный рассвет уже окрашивал небо. Он устал и с нетерпением ждал пары часов отдыха перед возвращением к работе. Ловить убийц ему часто приходилось, не выспавшись.