Ночной пасьянс

— У меня их несколько тысяч, — Богдан Григорьевич улыбнулся темными лукавыми глазами, долил в кружку пива. — Откуда именно эта — не помню. Собирал, где угодно. Сразу после войны их на свалках полно валялось с прочими бумажками периода оккупации… Я не брезговал, рылся, где только можно… Видишь, даже разложил по алфавиту.

— В общем, с Михаилом Бучинским все ясно. Но он покойник. Он мне уже как бы ни к чему, — засмеялся Сергей Ильич. — Мне бы найти, кому отдать эти триста тысяч… Вполне возможно, что он и Бачинский-Бучинский, живший на Кинги, 5, не однофамильцы, а состояли в родстве. В какой степени? Родственники, родственники мне нужны, Богдан Григорьевич.

— Тем более, запроси, чтобы выяснить, где село Троки. По-моему, под Перемышлем были какие-то Торки, не Троки, а Торки. Я учился с одним парнем оттуда.

— Мой Бучинский жил, по вашим данным, на Бауэр-штрассе, 11-а, в прошлом Францисканской. Как она теперь называется?

— Маршала Толбухина.

— Поищу там старожилов. А вдруг кто-нибудь вспомнит какого-нибудь Бучинского или Бучинскую из этого корня…

— О твоей Ульяне Васильевне Бабич из Ужвы я не забыл. Занимаюсь ею… Ты вот что еще сделай: выясни-ка официально, не были ли родители Бучинского землевладельцами. Обычно о такой категории людей в прошлом имелись довольно подробные данные, даже их родственные связи. А я у себя поищу.

— Это хорошая мысль, — кивнул Сергей Ильич.

— Пивка еще хочешь?

— Нет, спасибо.

— Тогда я бутылочку приберегу на утро.

— Бога ради… Да, я узнал: домик ваш, возможно, не пойдет под снос. Хотя этот вопрос еще не решен. Но Дворец пионеров тут собираются строить. Правда, неизвестно когда. Не переживайте, у нас пока расчухаются, пока решат, утвердят, внесут в титульный список!

— На это и буду уповать. Иногда и от бюрократии есть польза… Как там профсоюзный лидер?

— Кухарь? Руководит, блюдет наши права. Служит истине.

— А может ему не столь истина важна, как сам процесс служения ей? подмигнул Богдан Григорьевич. — А Миня что поделывает?

— В отпуск укатил…

Они продолжали беседовать. Сергей Ильич ходил вдоль полок, забитых книгами и папками, скользил по ним взглядом, иногда останавливался и, склонив голову набок, читал надпись на корешке…

26

За пивом Теодозия Петровна успела сбегать перед самым закрытием магазина, вернулась быстро, и проходя мимо двери Богдана Григорьевича, по привычке посмотрела на порог, где обычно стоит его обувь. Туфель не было. Она поняла, что сосед ее куда-то отбыл. Он не очень посвящал ее в свои дела, но, случалось, накануне все же говорил: «Завтра меня не будет целый день», или: «Мы с вами не увидимся, приду поздно».

Сегодня Теодозия Петровна сожалела, что Богдан Григорьевич не предупредил ее, когда вернется. Дело в том, что знакомая достала Теодозии Петровне палочку дрожжей, свежих, пахучих, она очень любила их запах с детства, когда, бывало, незаметно от матери отщипнет кусочек и с удовольствием сжует. Получив нынче такой подарок, Теодозия Петровна сразу же решила испечь кулич с изюмом и орехами. Его в их доме пекли когда-то по большим праздникам. На Пасху и Рождество обязательно…

Теперь же отсутствующие туфли Богдана Григорьевича повергли ее в раздумья, она была даже раздражена: опару развела, хотела порадовать Богдана Григорьевича, он ценил ее кулинарные способности. Даже купила для него две бутылки пива, заранее предвкушая его похвалы и, главное, умные беседы с ним, до которых была очень охоча; хотя не все в них понимала, все же слушала с интересом, поскольку они всегда касались Христа и выглядели как забавные приключения, отличались от того, что говорил священник в церкви… И вот — на тебе, ушел, не сказал, в каком часу явится. Что с тестом делать? Когда сажать?..

Кто-то у него вчера был, долго они там говорили, смеялись. Теодозия Петровна слышала голоса, пытаясь ревниво различить слова. И сейчас в душе кляла того человека, почему-то уверенная, что именно вчерашний гость повинен в сегодняшнем исчезновении Богдана Григорьевича. Вообще-то редко кто к нему захаживал… Теодозия Петровна переключила телевизор на Варшаву — по первой программе был объявлен фильм «Королевские сны». В самом названии ощущалось что-то загадочное, а это оставалось главным для Теодозии Петровны. Все, что происходило за стенами ее квартиры — на улицах, в магазинах, на рынке, даже в храме Божьем, — было для Теодозии Петровны реальностью, а все, что приходило к ней с телеэкрана, услаждало эту реальность, и являлось для нее тем, что для иных чтение книги.

Разложив один из пасьянсов, Теодозия Петровна пила чай с сухариками, смотрела на светящийся экран и время от времени прислушивалась, надеясь уловить момент, когда Богдан Григорьевич своим ключом отопрет входную дверь, в прихожей щелкнет выключателем и шаркающим шагом пройдет к двери в свою незапирающуюся никогда комнату.

Так прошло около часа. За окнами уже стояла темень, лишь на противоположной стороне, у конечной трамвайной остановки горел фонарь.