Ночной пленник

Оказавшись в автомобиле, Марьяна выдохнула и закрыла глаза. Только сейчас страшное напряжение этого дня наконец-то немного ее отпустило. Коснувшись щеки, она поморщилась — после хватки Барона кожа горела и болела. Правда, еще больше пекло и ныло в груди… Наверное, она и правда в какой-то момент поддалась на его обаяние и его сдержанность, поэтому получить перед прощанием очередную порцию грубости было больно и обидно. Немного придя в себя, она достала из сумочки мобильный и просмотрела уведомления. Семь звонков от папы. Четыре — от мамы. Они разыскивали ее с семи часов вечера, как раз с того момента, когда она должна была вернуться домой, но не вернулась. Боже, сейчас на часах была половина одиннадцатого! Кажется, она окончательно перестала быть хорошей, порядочной девочкой, связалась не с теми людьми, занималась плохими вещами, позволяла себя трогать и целовать опасному и жестокому человеку, который ни во что ее не ставил. Девушка сглотнула и чертыхнулась про себя, но все же набрала ответный звонок маме.

— Марьяна, ты с ума сошла? — голос мамы был убитый, обескровленный, усталый. — Мы ищем тебя с семи часов! На работе сказали, что ты ушла после обеденного перерыва и больше не вернулась!

То, как это прозвучало, на некоторое время лишило девушку способности говорить.

— Мам… мам, прости, пожалуйста… — наконец прошептала она еле слышно. — Я… просто должна была встретиться с одним человеком…

— С каким еще человеком? — кажется, мама чуть не плакала и была на грани нервного срыва. — Почему нельзя было позвонить?

У Марьяны сердце упало, у самой на глазах навернулись слезы. Как она могла довести до такого состояния родителей? А теперь еще снова лихорадочно выдумывала липовые оправдания…

— Я… звук у телефона в кино выключила и не слышала звонков… — произнесла она на одном дыхании, — а потом забыла снова его включить…

— В кино? Ты отпросилась с работы, чтобы сходить в кино?! — голос мамы стал неестественно высоким.

— Меня отпустили без проблем… Я же редко когда отпрашиваюсь… Думала, вернусь вовремя… Мам, не расстраивайся, пожалуйста… Я так больше не буду…

Марьяна пыталась говорить как можно более ласково и искренне, но в трубке зависло мучительное молчание. Девушка затаила дыхание, отсчитывая удары собственного пульса.

— Мы в больнице, — еще более упавшим голосом наконец выдавила из себя мама, оставив тему ее исчезновения без ответа. — Насте стало плохо. Увезли на скорой. Она в тяжелом состоянии… В реанимации…

— Что?! — девушка захлебнулась в эмоциях, чуть ли не подскочив на ноги в тесном салоне автомобиля. — Почему?! Что говорят врачи?!

Мама тяжело вздохнула.

— Реакция на последнюю химию. Обещают стабилизировать… Потом снова возьмут анализы… Если показатели позволят, нужно срочно делать пересадку костного мозга…

— Но… — У Марьяны все внутри обледенело, стало тяжелым, огромным, мучительно перекрыло дыхание. — Мы же не сможем это оплатить… — пролепетала она жалобно.

Мама снова замолчала. В трубке только слышались едва различимые всхлипывания, потом она все-таки взяла себя в руки.

— Это все равно не телефонный разговор… Поезжай домой… Приготовь что-нибудь… Займись уборкой… Кота покорми… И… — Было похоже, что мама и сама не знала, что делать, что говорить, как себя вести… просто говорила на автомате.

— Мам, можно я лучше к вам приеду? — жалобно протянула Марьяна, с ужасом думая о пустой квартире.

— Не нужно… — женский голос в трубке немного смягчился. — Тут… нечего делать… Мы просто ждем…

— Мам, пожалуйста… — чуть не плача, взмолилась она. — Я не смогу там одна… И я хочу быть рядом… Скажи мне адрес…

— С кем ты сегодня была? — снова переключилась мама на первоначальную тему.

— С одним… молодым человеком… — вымученно произнесла Марьяна. Но хотя бы эта малосодержательная фраза была правдой…

— Вы встречаетесь?

— Я… не знаю… Не знаю пока…

Мама помолчала в раздумье.

— Записывай адрес… И больше никогда не пропадай вот так. Я уже думала, что… — Она вдруг расплакалась в голос. — Что теряю обеих дочерей…

***

Настю выписали спустя две недели, и теперь она сутками лежала у себя в комнате, ослабленная, молчаливая, полусонная. По ночам у нее теперь дежурила мама. Когда Марьяна заходила к ней в комнату и осторожно садилась на край кровати, она только медленно приоткрывала глаза и слабо улыбалась краем пересохших губ. Казалось, что даже эти нехитрые движения даются ей с трудом и с мукой. Она даже перестала носить свою бандану, с которой раньше не расставалась и во сне, ворча, что отсутствие волос превращает ее в яйцеголовую инопланетянку. Сейчас ей было все равно. Она почти все время спала или пребывала в каком-то неопределенном забытьи.