Ночной поезд на Марракеш

Пока Флоранс с мужем заселялись в отель, один из старейших в Марракеше, Викки с Тео должны были съездить в полицейский участок в Новом городе, где их ждал офицер Алами, знакомый Тео. А после беседы с Алами они планировали встретиться с Джексонами. Полицейские по-прежнему продолжали обшаривать высокогорье, и утром к поисковой партии собирались присоединиться родители Беа, чтобы показать местным жителям привезенные с собой фотографии дочери. Викки уже объяснила, что в тот день было надето на Беа. Терзаемая страхом за кузину, да и за себя тоже, Викки тщетно пыталась унять дрожь в руках. Ну и когда это закончится?! Здесь, в Марокко, все казалось настолько безысходным, что она мечтала поскорее увидеть Лондон и Францию.

Когда они ехали в полицейский участок, на улицах, как всегда, царило оживление: ревели мотоциклы, трезвонили велосипедные звонки, люди покупали и продавали или просто били баклуши. Элиза наверняка назвала бы это дуракавалянием, а Викки – приятным времяпрепровождением, хотя, положа руку на сердце, она больше походила на мать, чем хотелось бы. Элиза относилась к числу тех людей, кто не умел сидеть сложа руки, и Викки была точно такой же. И когда она увидела тетю Флоранс, то почувствовала острую тоску по матери, которая в кризисных ситуациях всегда действовала смело и решительно.

В полицейском участке Викки с Тео провели в унылую комнату с высоким потолком, где, несмотря на лениво вращающийся вентилятор, воздух был жарким и спертым. Сигаретный дым и вонь из сточной канавы под открытым окном отнюдь не улучшали ситуации. Викки вытерла потный лоб ребром ладони и замерла, когда в комнату вошел высокий худой полицейский. Он коротко кивнул Тео, отодвинул свой стул, предложил пришедшим сесть и сел сам, вытянув вперед длинные ноги. Средних лет, суровый на вид, с кустистыми черными бровями, выдающимся носом и практически лысый. Обратившись к Викки на французском языке с мягким марокканским акцентом, он представился как офицер Алами и попросил ее описать все, что она видела в ночь убийства Джимми.

Викки было крайне неловко признаваться в том, что Беа украла альбом для эскизов, и объяснять, почему они глухой ночью оказались в чужом саду. Все это звучало настолько глупо, что она невольно залилась краской стыда. Полицейский слушал внимательно, не перебивая, но, когда ей пришлось рассказать о том, свидетелями чему они стали в саду, у нее перехватило дыхание, а на глаза навернулись слезы.

– В том саду… я… ну… мы с моей кузиной… – Ее голос дрогнул, Викки замолчала, пытаясь сдержать слезы, не в состоянии продолжать.

– Успокойтесь, моя дорогая… – ласково сказал Алами. – Мы никуда не торопимся.

Викки вытерла вспотевшие руки о юбку и, сделав глубокий вдох, начала рассказ с самого начала:

– Мы… На самом деле все видела только я. – (Тео сочувственно положил ей руку на плечо.) – Я увидела, как Патрис поднимает пистолет, а потом увидела, как… – Она тяжело сглотнула, ее голос сорвался. – А потом я увидела, как он застрелил моего друга Джимми.

Она попыталась отогнать от себя эту ужасную картину, ее лицо жалобно сморщилось, безудержные слезы потекли по щекам и лежавшим на коленях рукам.

Алами с Тео молча сидели и ждали, когда Викки придет в себя.

– Я… мы… – Викки снова сглотнула и порывисто вытерла слезы пальцами. – Мы видели, как Патрис волок окровавленное тело Джимми по полу.

Викки словно наяву услышала тихое «стук-стук-стук» головы Джимми об пол и разрыдалась еще сильнее, ее плечи печально поникли под невыносимым грузом воспоминаний о том, как прямо у нее на глазах убили знакомого ей человека.

Тео придвинул стул поближе к Викки, погладил ее по спине и протянул чистый носовой платок. Она несколько раз судорожно вздохнула и, постепенно успокоившись, с бледной улыбкой вытерла мокрые от слез щеки.

После приличной паузы офицер Алами спросил девушку, готова ли она продолжать. Она ответила, что готова.

– Вот и умница. Вы уверены, что можете идентифицировать того человека как Патриса Калье, с которым вас познакомила ваша бабушка?

– Абсолютно уверена. Он подвозил нас на вечеринку.

– Вы полагаете, он мог заметить вас тогда в саду, да?

Викки объяснила, что заставило ее так думать.

– Мне кажется, он видел нас с Беа. Или, по крайней мере, мог нас видеть.

– Значит, по-вашему, этот человек причастен к исчезновению вашей кузины?

Викки кивнула, уже не в состоянии говорить. Подхваченная волной эмоций, она с душевной болью подумала о милой, сентиментальной Беа. О ее слабости к шмоткам. О стремлении любить и быть любимой. Викки вспомнила тот день, когда Беа, пахнувшая сэндвичем с яйцом и кресс-салатом, купленным в поезде, с экземпляром журнала «Хани» под мышкой, вошла в шикарный бутик «Биба». Открыв рот, Беа смотрела на черные с золотом обои в стиле ар-нуво, на огромные пальмы в горшках и яркие боа из перьев.

– Вау! Как здесь клево! – воскликнула Беа привычным задыхающимся голосом. – Просто сказочно!