Ночной поезд

– Он там в безопасности. – Она издала что-то вроде смешка. – Не думаю, что кто-то из них уедет на велосипеде. Вряд ли это в их стиле.

– Спасибо, что согласились со мной встретиться.

Диана вздохнула, выпустив воздух сквозь поджатые губы.

– В каком-то извращенном смысле мне хочется узнать больше об этой женщине. Получить сведения от кого-то, кто ее знает, а не тот мусор, что пишут в газетах. Мы с Сэмом Финчем никогда в глаза друг друга не видели, но получается, что мы, сами того не ведая, были связаны все это время. Я понимаю, почему ему захотелось связаться со мной. Когда все эти ублюдки уйдут домой, может, нам действительно удастся встретиться.

Я последовала за ней по темному коридору с сильно потертыми напольными плитками, указывавшими на старый и заботливо ухоженный дом, и вошла в кухню с французским окном, выходившим в заросший травой сад на заднем дворе. На веревке висело белье – судя по виду, уже довольно давно: оно застыло от мороза.

Стену украшала одна семейная фотография. Я украдкой взглянула на нее. Фото сделали на какой-то вечеринке: на Диане было бирюзовое платье, чуть излишне яркое для оттенка ее кожи, а Гай щурился в камеру, при этом его бледно-розовый галстук был ослаблен, а верхняя пуговица расстегнута. Он был красив. Я понимала, что привлекло Лару, хотя до сих пор удивлялась, что она отважилась на такой крупный и длительный обман.

В доме, похоже, больше никого не было. Мне это показалось странным. Я-то ожидала увидеть здесь собравшихся друзей и родственников.

– Вы совсем одна? – спросила я, когда Диана наполнила водой старомодный чайник и поставила его на газовую плиту.

– Стараюсь быть последние пару дней, но все хотят прийти и утешать. Дети наверху, с друзьями. Кажется, их компания успокаивает лучше, чем что-либо другое. Приехал брат и забрал на время мою маму. Она ведь живет с нами, вы знаете. К нам приходит офицер полиции по связям с семьей – чудесная, надежная, как скала, женщина, я раньше и представить себе не могла такого. Но сейчас она бывает только раз в день. Остальные доброжелатели появляются и уходят. Иногда я просто не могу этого выносить. Сидеть пить чай с людьми, которым отчаянно меня жаль, и знать, что хотя они стараются подыскать правильные слова, они и понятия не имеют, каково это. Когда твоя жизнь разодрана на части. А муж умер. А потом ты узнаешь все остальное и даже не можешь как следует на него рассердиться. Вообще-то, я чертовски зла на него, ублюдка, за то, что позволил себя убить и лишил меня возможности как следует поговорить с ним, и я даже не… – Диана закусила губу и сделала несколько глубоких вдохов. – Как бы то ни было… Давайте выпьем чаю, хорошо? Я бы лучше выпила чего покрепче, но стараюсь держаться, потому что знаю, куда это ведет. Расскажите мне о ней. О Ларе Финч. Это она убила моего мужа?

– Нет, – ответила я. – Я абсолютно уверена, что она этого не делала. – Я легко перешла к преувеличенной версии нашей дружбы. Если Лара каким-то образом объявится, невиновная, мне придется дать задний ход в том, что касается силы и длительности наших уз. Настоящие ее друзья, коллеги и знакомые выступали в газетах, озадаченные ее драматической историей, и настаивали, что недозволенный секс не в ее характере, не говоря уж об убийстве. – Я виделась с Сэмом в прошлую субботу, потому что пришла навестить Лару, а ее не оказалось дома. Но тогда нам было известно только то, что она не приехала на своем обычном поезде. Я и понятия не имела, что они с Гаем были… Извините. Лара вообще никогда о нем не рассказывала, во всяком случае мне. Я имею в виду, что даже не слышала раньше его имени.

Диана повернулась ко мне спиной и принялась возиться с заварным чайником.

– Бедняга, – произнесла она. – Я про Сэма Финча. Он наверняка раздавлен. Быть так неожиданно арестованным, помимо всего прочего. Я знала. Нет, Гай, конечно, не рассказывал мне ничего подобного. С какой стати? Но это была уже не первая моя обида, и я умею читать его как раскрытую книгу. То он все время упоминал эту женщину из поезда, а затем вдруг совсем перестал о ней говорить. Это его модель поведения.

– Модель поведения?

Диана обернулась и посмотрела мне в глаза. Каждая черточка ее лица говорила о том, что она держит себя в руках лишь усилием воли.

– Я замужем за Гаем больше двадцати лет. То есть была замужем. Нам обоим по сорок семь, и мы знаем друг друга как облупленных. Его интрижка с Ларой Финч была, как ни печально, абсолютно в его характере, хотя все, что писали в газетах о том, как они на неделе жили вместе в Лондоне и умело вели двойную жизнь, делает его еще более гнусным ублюдком, чем я подозревала.