Ночной портье

– Ничего не скажешь – компаньон, – улыбнулся он. Через час мы выехали на нашем новеньком синем «ягуаре». Фабиан сидел за рулем, держа путь к перевалу Сан-Бернардино. Он быстро вел машину, почти не сбавляя скорости, даже когда мы взбирались в Альпах на участках, покрытых снегом и льдом. Мы едва ли обменялись словом, пока не проехали через длинный туннель и оказались на южных склонах горной цепи. Фабиан, казалось, был погружен в глубокое раздумье, а я уже достаточно хорошо знал его, чтобы понять, что он разрабатывает какие-то операции и, возможно, решает, во что следует посвятить и меня.

На протяжении почти всего пути небо было сумрачным, в сплошных облаках, но едва мы выехали из туннеля, как все сразу переменилось: повсюду ярко блестело солнце, в высокой синеве проплывали отдельные белые облачка. Это, видимо, подняло настроение Фабиана, и, прервав молчание, он повернулся ко мне и весело спросил:

– Вам, наверное, хотелось бы знать, для чего мы едем в Лугано?

– Жду, что объясните.

– Так вот, среди моих знакомых есть один немец, который живет в Лугано. Со времени так называемого германского экономического чуда начался большой наплыв богатых немцев в эти края. Тут, в районе Тичино, хороший климат. Солидные банки.

– А чем занимается ваш знакомый немец?

– Трудно сказать. Всем понемногу. – Фабиан, очевидно, не хотел раскрывать карты и чувствовал, что я понимаю это. – Интересуется старыми мастерами, дабы умножить свой капитал. У меня с ним были кое-какие дела. Вчера он позвонил мне в Цюрих. Просит о небольшом одолжении, за которое был бы весьма признателен. Однако не было оговорено ничего определенного. Пока все еще очень туманно. Будьте уверены, как только дело прояснится, вы полностью будете посвящены в него.

Я уже знал, что бесполезно задавать вопросы, когда он не договаривает до конца, ограничиваясь лишь намеками. Поэтому я включил радио, и мы спустились в зеленую долину Тичино под звуки арии из «Аиды».

В Лугано остановились в новом отеле на берегу озера. Повсюду здесь росли цветы. Остроконечные листья пальм едва колыхались под южным ветерком, на открытой террасе сидели люди в летних платьях и пили чай. В застекленном плавательном бассейне, примыкавшем к террасе, пышущая здоровьем блондинка методично плавала круг за кругом.

– В отелях теперь бассейны, потому что в озере плавать нельзя. Оно отравлено, – заметил Фабиан.

Раскинувшееся перед отелем озеро голубело и искрилось под солнцем. Я вспомнил старика, которого повстречал у нас в Америке, и его жалобы на то, что озеро Эри уже мертво и что такая же участь постигнет лет через пять и озеро Шамплейн.

– Когда я впервые приехал в Швейцарию, – продолжал Фабиан, – купаться можно было в любом озере, даже в любой реке. Времена изменились не к лучшему, – вздохнул он. – Закажите-ка бутылку вина, пока я схожу и позвоню своему немцу. Это ненадолго.

Я заказал вино и сидел, радуясь хорошему теплому дню и солнцу. Переговоры, которые вел Фабиан, должно быть, проходили нелегко, потому что я выпил почти полбутылки, прежде чем он вернулся.

– Все в порядке, – весело сказал он, садясь и наливая себе вина. – К шести часам заедем к нему на виллу. Кстати, его зовут герр Штюбель. Пока больше ничего не скажу о нем.

– Вы и так ничего не сказали.

– Не хочу, чтобы у вас сложилось предвзятое мнение, Вы вообще-то не против немцев, надеюсь?

– Не замечал за собой этого.

– У многих американцев еще водится такое. Между прочим, дабы объяснить, почему вы со мной, я сказал, что приеду с профессором Граймсом с факультета искусств Миссурийского университета.

– Боже мой, Майлс! – воскликнул я, расплескав вино. – Если он понимает что-либо в искусстве, то сразу же увидит, что я совершенный профан. – Теперь мне стало понятно, почему Фабиан был так задумчив в пути. Он подыскивал соответствующую роль для меня.

– Вам нечего беспокоиться, – заверил меня Фабиан. – Как только он станет показывать картины, примите серьезный, рассудительный вид. Когда я спрошу ваше мнение, начните колебаться. Вы же в любых случаях жизни привыкли колебаться, не так ли?

– А дальше что? – строго спросил я – После колебаний?

– Вы заявите: «На первый взгляд, уважаемый мистер Фабиан, как будто подлинник». Затем добавите, что хотели бы завтра осмотреть более тщательно. При дневном свете, так сказать.

– В чем же тут смысл?

– Надо, чтобы он понервничал до завтра, – холодно объяснил Фабиан. – Станет более покладист. Помните лишь об одном: не выражайте никаких восторгов.

– Это для меня легче всего с тех пор, как я встретил вас, – угрюмо заметил я.

– Я знаю, что могу положиться на вас, Дуглас.

– Сколько это нам будет стоить?

– В том-то и дело, что ничего.

– Объясните мне, чтоб я понял.

– Ей-богу, сейчас не время, – с досадой проговорил Фабиан. – Пусть все идет своим чередом. У нас должно быть взаимное доверие.

– Объясните, или я не поеду.

Фабиан с раздражением покачал головой: