Ночной позор

Наконец лестница отыскалась. Гулкие железные ступеньки под крутым углом уходили куда-то вниз, в полную темноту. Видимо, нижние этажи должны были питаться от отдельного генератора. Утка вновь вынул свой чудо-телефон, освещая себе дорогу.

— Скоро еще один скелет увидишь, не пугайся,— вспомнил Утка.— Он нам, кстати, еще пригодится.

— Как?

— Скоро.

Мы добрались наконец до самого нижнего уровня. Бетонный пол был снят, земля расчищена, в большую яму вела аккуратная лесенка.

А прямо напротив входа, на подстилке, лежал прикованный цепями к пулемету немецкий пехотинец, вернее, его остатки. Останки то есть, я хотел сказать. Рядом валялись пустые консервные банки, какие-то бутыли и обертки из-под шоколада.

— От голода умер, бедняга,— сказал Утка.— Видишь, в стены палил, пытался внимание к себе привлечь. Сволочи все-таки эти нацисты.

— А что же вы его не отковали?

— Не дался. Попробуй к нему подберись, когда он с пулеметом. Проход узкий, а мне людей терять неизвестно ради какого хрена совершенно ни к чему. Это он потом опомнился, когда жратва к концу подошла…

Я представил, каково было этому несчастному лежать здесь, в темноте, и содрогнулся.

— Мы вот как поступим. Пока я дубину великого знания добывать буду, ты должен вход охранять. Эти древние захоронения штука такая, шуму не оберемся, когда растревожим. Охотники наши живо поймут, что их одурачили, и бросятся внутрь. Тогда ты из пулемета и пальнешь пару раз. Я механизм осмотрел, вроде все в порядке. Только вот смажем сейчас чуток…

— Это что же, мне рядом с ним лежать?

— А ты как думал? Или хочешь, чтобы я цепи перегрыз? Попробовал бы ты в болотах Белоруссии, в братской могиле, которую минометами разворотило, окоп вырыть и в том окопе месяц отсидеть. После тех окопов мы так озверели, что на танки с голыми руками перли. Правда, я столько сил истратил, чтобы вспышку болезней предотвратить, что еле ноги тянул.

Ай да Утка, оказывается. Только рядом с этим я все равно укладываться не буду. Пусть что хочет, то и делает.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ В которой собираются вместе все наши знакомые, я стреляю из пулемета, а еще в романе появляется самый настоящий фаллос

В конце концов, этот, прикованный, наверное, той еще был сволочью. Хороших людей на цепь с пулеметом не сажают. Вот без пулемета, это пожалуйста, на каждом шагу. А если пулемет в руки дали, значит, не человек ты более, а зверь цепной.

Р-р-р-р!..

Утка спустился в неведомую яму. Я вежливо попросил скелет посторониться и, поскольку тот не отреагировал, спихнул кости в сторону, примериваясь к оружию.

— Хорошая машинка,— сказал Утка.— Надежная. Только ствол разъезженный, много из него постреляли, так что на кучность не надейся. С другой стороны, прицеливаться особо не надо, все равно пули как попало полетят.

Жалко, света мало. Эх, пальнуть бы разок… Боюсь только, услышат. К тому же кругом бетон, помещение маленькое. Как бы рикошеты делов не понаделали, Крошка Лили вон уже однажды попалась.

Мне почудилось, или действительно земля вздрогнула? И у этого вон цепи тоже как-то зазвенели… Тут толчок повторился, на этот раз уже ощутимее. Сопровождал его какой-то тектонический грохот.

Я представил, как колдуны наверху засуетятся, примутся спрашивать друг друга, что происходит. Затем, толкаясь, ринутся ко входу в подземелье, откуда льются страшные звуки. Конечно, начальство о форс-мажоре будет извещено в первую очередь. Интересно, которых там больше, наших или ихних?

Закидон припрется, конечно, старый хрен просто не может не догадываться, что с подземельем этим что-то нечисто. И Гоня за ним хвостом. И…

— Эй! Есть кто?..— Огненный шар, ударившийся в стену, сразу показал серьезность, с которой мои собеседники подходили к вопросу о переговорах.— Выходите с поднятыми руками.

— Мы умираем, но не сдаемся! — заорал я и дал короткую очередь, добавив фразу, которую мне давно хотелось сказать:

— Закидон — г…гм…андон! Так и передайте.

— Не надо мне ничего передавать,— тихо сказал Закидон, показываясь в проходе.— Сам все слышу. Стрелять будешь?

— Ой, здрасьте, Шовенгас Анатольевич! Чего только не скажешь в запальчивости!

— Ты лапшу здесь по стенам не развешивай. Тоже мне, Анка-пулеметчица.

— Вы, чем оскорблять, лучше бы изложили свой ультиматум и убирались с линии огня,— сказал я твердо.— Весь обзор мне загораживаете, а там сейчас ваши архаровцы, не иначе, подлость готовят какую-нибудь. Всех перестреляю, к чертям собачьим!

— Дураком будешь, такая возможность тебе обязательно представится,— спокойно заметил верховный маг.— Только стоит ли зарываться? Тебя же отсюда выкурить ничего не стоит. Вихрь огненный пустим, сам выскочишь, хвост поджав.

— Вихрь ваш здесь все уничтожит. Так что не пустите, любопытство не позволит. Как же иначе узнаете, чего нам с Уткой здесь понадобилось?

Тут землю сотряс очередной, не виданный по силе удар. С потолка посыпались пауки и штукатурка. С этого момента грохот уже не затихал, лишь нарастая какими-то синкопами.