Ночной путь

– Мы – пожалуй, единственный народ в мире, который попытался истребить «дикарей», населявших земли, куда мы пришли. Думаю, что я испытываю то же смущение, что и многие американцы. Я все спрашиваю себя: как это могло произойти? Был ли это страх, потому что мы не могли понять их образа жизни, а поскольку мы не понимали индейцев, то проще было их просто уничтожить? Но размышляя об этом, я понял, что все же два наших мира не могли бы существовать рядом, не изменяясь. Например, у индейцев не было представлений о частном владении землей, а белые сразу же установили границы личных участков. Индейцы считали боевые походы и угон скота благородным делом, а белые смотрели на это занятие с презрением и расценивали его как простое воровство. Столкновение было неизбежным. Уж слишком не совпадали наши взгляды на мир, – заключил Джон. – И в конце концов одержал верх закон природы – выживает сильнейший. – Однако мы должны признать: индейцы относились к земле с большим уважением, чем мы, – задумчиво сказала Ланна. – Посмотрите, что творится сейчас с окружающей средой и какую мы ведем борьбу за ее восстановление.

– Да, есть движения, которые ратуют за то, чтобы вернуться назад к прежнему отношению к земле и к древнему простому образу жизни, но я не могу с этим согласиться. Человечество не может идти к прогрессу, возвращаясь в прошлое, – возразил Джон. – Даже навахо утверждают, что Дорога жизни – только одна и идти по ней можно только в одном направлении. Нельзя развиваться по горизонтали, только – по вертикали.

Так, беседуя, они обошли весь зал и подошли к выходу. Джон открыл дверь, пропустил Ланну вперед, и оба молча вышли из музея. Они уже направлялись к желтому грузовику компании «Фолкон», стоявшему на стоянке перед галереей, когда кто-то схватил Ланну за руку.

Девушка обернулась и увидела уставившиеся на нее красные воспаленные глаза, затуманенные алкоголем. Старый индеец. Всклокоченные полуседые волосы с воткнутыми в них красными перьями. На сгорбленные плечи накинуто изодранное и грязное розовое одеяло. Он шатался, едва держась на ногах.

– Кедровые бусы, – невнятно пробормотал индеец, протягивая Джону простенькое ожерелье. – Ты купить для леди? Один доллар.

В лицо Ланне пахнуло его зловонное дыхание, смешанное со спиртным перегаром. От индейца несло запахом пота и еще чем-то. Все его потуги держаться прямо только усиливали смехотворное зрелище, которое он являл собой. Ланна покосилась на своего спутника и заметила, как на лице Джона промелькнуло выражение жалости.

– Нет, спасибо, – проговорил он.

– Дешево. Пятьдесят центов, – не унимался индеец, поднося ожерелье еще ближе, чтобы покупатели могли лучше его рассмотреть. – Настоящие индейские бусы.

– Нет, – повторил Джон.

Индейца повело в сторону, но он устоял, с трудом сосредотачивая взгляд на Джоне. – Я тебя знать? – спросил он.

– Я знаю тебя, Бобби Черный Пес, – с печальной улыбкой сказал Джон.

Мутный взгляд индейца озарился почти видимым светом узнавания.

– Смеющиеся Глаза, – закричал он, – муж Белого Шалфея.

И тут же перешел на язык, который показался Ланне неразличимым потоком горловых звуков. Джон отвечал ему на том же самом непонятном языке. Оживленная беседа продолжалась минуты две, и Джон наконец поднял руку, заставляя собеседника умолкнуть.

– Ты используешь трудные слова. Слишком уж много времени прошло с тех пор, когда я их слышал.

– Тебе надо идти домой, – сказал индеец.

– И тебе надо идти домой, – ответил Джон и обеими руками пожал грязную руку Черного Пса.

– Где дом? – в налитых кровью мутных глазах индейца блеснули слезы и появилось выражение мучительного одиночества, как у потерявшегося ребенка.

– Береги себя. – Джон быстро отдернул руки, но Ланна успела заметить оставшуюся в пальцах индейца свернутую зеленую бумажку и поняла, что ее спутник дал Черному Псу деньги.

– Пойдем. – Джон взял Ланну под руку и повел девушку прочь от индейца. – Вот так оно всегда и бывает, – пробормотал он устало. – Всякий раз, как кто-нибудь начинает разглагольствовать о благородных дикарях, появляется индеец, вроде Бобби – пьяный и грязный, и пытается всучить тебе дешевые побрякушки…

– Я понимаю, что вы хотите сказать, – вздохнула Ланна. – Это сразу же разрушает образ, не так ли?

– Да. Бобби Черный Пес – случай особый, но он олицетворяет собой многие аспекты проблемы навахо, да нет, пожалуй, всех индейских проблем. Тридцать лет назад Бобби снимался в Голливуде. Киношники утверждали, что у него лицо идеального индейца. Вы вряд ли помните, но то была эпоха, когда в каждом вестерне индейцы непременно атаковали караван с фургонами переселенцев. Черный Пес никогда не сидел без работы. В карманах у Бобби водились деньжата, и у него была уйма белых друзей. К несчастью, он совершил непоправимую ошибку – постарел. И в один прекрасный день оказалось, что никто не хочет приглашать его сниматься. Но Бобби уже покинул путь навахо, встав на путь успеха, каким его понимают белые люди.

– А когда успех прошел, у него не осталось ничего, чем бы он мог заняться, – предположила Ланна.