Ночной сад

Оглядываясь по сторонам, я лишь дивилась, что же тут было до Сининой скоропалительной уборки, так как по всей комнате были раскиданы газеты. Их Сина любила читать в кровати. Постель была неубрана, а посредине валялся яблочный огрызок и скомканные бумажные платочки. Одежда лежала стопочками, словно разобранная для стирки – хотя почему «словно»: именно для стирки. Сина обычно складывала три стопки: очень грязное, грязное, которое скоро нужно стирать, но ещё можно носить, и чистое, но ещё не сложенное. Она рассказала мне о своей трехстопочной системе давным-давно, однако уточнила, что мне её не советует, а просто поясняет. Лицо Сины закаменело: было ясно, что она решила сдюжить, не оправдываясь и не извиняясь, и поэтому сразу же приступила к делу и сказала:

– Я видела его прямо вот из этого окна. – И указала на окно над кроватью.

– Любопытно. – Мистер Гастингс достал часть инструментов из нагрудного кармана рубашки. – Вы не возражаете? – Он жестом показал, что хотел бы встать на кровать.

Сина раскинула руки с величавостью герцогини, возглашающей «извольте», и он вскарабкался на кровать, так же притворяясь, будто грязных салфеток и огрызка яблока нет и в помине, и начал измерять различные углы.

– А в какой именно точке вы его видели?

– Ммм, – промычала Сина, – вон там. Как раз между тех деревьев.

– Любопытно, – повторил он. – И вы видели его как… – мистер Гастингс многозначительно замолчал, а затем повернул голову, чтобы посмотреть ей прямо в глаза, и закончил: – Голубой свет?

Винифред и я аж подпрыгнули, но Сина стоически крепко стояла на полу обеими ногами.

– Да, – солгала она, и лицо её предательски дернулось, потому что нам-то она уже рассказывала про множество мигающих огоньков, лишь часть которых были голубыми. – Да, видела. Поэтому и позвонила. Потому что по радио сказали, что он испускал… – и тут она взяла не менее многозначительную паузу и так же медленно повернула голову и взглянула глаза в глаза, – голубой свет.

– Именно так, – проговорил мистер Гастингс.

Он выжидающе смотрел на Сину. Хотя между ними было несколько футов, казалось, что они сомкнулись в танце, двигаясь в ритме недосказанного.

– Этот голубой свет – я хочу сказать, этот, без сомнения, метеор…

Он умолял о чем-то, но Сина зарделась и опустила глаза.

– Мы ведь говорим о метеоре… – настаивал он, и хотя это было утверждение, во фразе прозвучал вопрос.

– Да, – пролепетала Сина беззвучно, мы едва могли её расслышать. Уверена, в эту минуту она готова была сознаться.

– Как быстро, вы говорили, он двигался? Он продвигался к горизонту с… – снова пауза, поворот головы и пристальный взгляд, – соответствующей скоростью?

Мы с Винифред невольно подались вперёд, чтобы не пропустить ни слова.

– Ох, – вздохнула Сина. – Скорость, скорость – это сложный вопрос.

– Ага, – он несколько раз кивнул, словно бы всерьёз обдумывая сказанное. – Вот о чём мы говорим, не так ли? Сложный вопрос.

– Сложный, – согласилась Сина.

– Хмм, – помычал мистер Гастингс. Затем, все ещё балансируя на коленях на продавленном матрасе, он продолжил измерять и снова измерять то, что, я уверена, он и в первый раз правильно измерил. У меня создалось впечатление, что он тянет время, дает ей возможность сознаться, но Сина хранила стоическое молчание.

– И это метеор, как вам показалось, двигался с постоянной скоростью? – спросил он наконец, решив сменить тактику, и принял равнодушный вид, как будто метеор ему был совсем не интересен, однако при этом явно ловя каждое слово Сины. Мне казалось, что он не верил ни единому её слову и надеялся, что она расколется.

Сина, позаимствовав словечко Ревуньи Элис, ответила:

– Ну, он показался мне сопредельным.

Похоже, это ошеломило мистера Гастингса, и он что-то записал себе в блокнот. Возможно «Недостаточно хорошо владеет родным языком».

– Вам есть что добавить? – уточнил он.

– А нужно? – парировала Сина.

– Прошу прощения, – встряла Винифред, внося разлад в танец недомолвок. – А что именно вы измеряете?

– Угол зрения, – ответил он с улыбкой. – Всегда… угол зрения.

Последнее слово он прошипел так, что мы с Винифред отскочили на несколько шагов и отчаянно закивали, словно надеясь предупредить этим возможное нападение, которое последует, если он окончательно съедет с катушек.

– Угол, о да, угол зрения, – поддакнули мы. Хотя понятнее ничуть не стало, мы сочли за благо пылко согласиться.