Ночной смотрящий

Охотники миновали подлесок и углубились в сосновый бор. Найда уверенно тянула хозяина за поводок, Сеня подтормаживал, не давая собаке чересчур разогнаться.

— Дедушка, не пора нам цепью? — спросил Муромский.

— Да что ты, милок! — отмахнулся Сеня. — Километр еще, не меньше. Зверь, он вон там, в завале. Больше некуда ему.

— Это где старый бурелом? — уточнил Лузгин.

— Ну да, милок, завал.

Такие вещи Лузгин привык спрашивать. В Зашишевье элементарный напильник звали то «подпилок», то «распилок», а водку либо «вино», либо «белая». Остальное питье — «красное». Что важно, не «цветное», а «красное», будь оно хоть белое полусухое. Когда вокруг сплошные лингвистические казусы, не ровен час недопоймешь какую-нибудь сущую ерунду — может выйти глупо. Тут, было дело, Юра помогал Муромскому массандру строить. Вот массандра она, и хоть ты тресни.

— А ручей? — встрепенулся Муромский.

— Да пересохши тот ручей.

— Не весь. И если зверь по руслу прошел?..

— На что ему?

— Не знаю, — сказал Муромский и насупился. — Я бы прошел.

— Ты ж не зверь! Они не любят.

— Не знаю, — повторил Муромский. — Я-то, допустим, точно не зверь. А что за гадость эта сука…

Он будто в воду глядел — и иносказательно, и буквально. За ручьем Найда встала, задрала нос вверх, покрутилась на месте, потом вознамерилась заложить дугу, но Сеня собаку придержал.

Следов в русле было не разглядеть, их замыло течением. А ручей тянулся себе и тянулся по лесу. Вовсе он не пересох.

Вдалеке маячила линия бурелома. Здесь лет десять назад повалило множество деревьев, и прятаться зверь мог где угодно.

— Разделимся, и в разные стороны по берегу? — предложил Муромский. — Авось увидим, где он выходил.

Сеня подумал и не очень уверенно сказал:

— Это, конечно, да. А может, ну его?

— Ты чего, дедушка?

— Предчувствие у меня, — буркнул Сеня виновато. — Пошли-ка до села.

— Думаешь, пока мы тут, он — там?!

— Нет, милок, нет. Только ничего у нас в лесу не получится. В селе надо зверя брать. Ночью. Он придет же, зверь-то.

— Бабы нас убьют! — бросил издали Витя.

— Это точно, — поддержал Юра. — Моя уже того. С утра на кочергу нехорошо смотревши!

— А моя-то! — пожаловался вчерашний пострадавший.

— Баб и детей сгоним в одну-две избы, выставим охрану, — заявил Муромский. — И устроим засидки по дворам, где скотина. Куда-то зверь непременно сунется. Тут мы его и возьмем. Хорошо ты придумал, дедушка. Теперь вопрос: людей-то у нас хватит? Или скотину тоже… уплотнить?

— Если на совхозный двор? — предложил Витя. — Там крыша проваливши, а так ничего. Окна досками заколотим. Пусть зверь через крышу лезет, точно никуда не денется. Электричество я сделаю. Как он запрыгнет, а мы рубильник — бац! Полная иллюминация.

— Значит, когда стадо вернется — сразу его туда. Ничего, бабы с ведрами прогуляются, не графини. Ну что, потопали на дворе порядок наводить?

— Главное, в суматохе не пострелять скотину! — ляпнул что пришло на ум Лузгин.

— И не говори, Андрюха! Тогда нам точно п…ц! — хохотнул Витя.

— Я лучше грохну свою корову и съем, чем зверь ее утащит, — сказал Муромский. — Все, решили. Возражения? Нет возражений. Пошли.

Возвращались они, нервно перешучиваясь.

И поминутно оглядываясь.

* * *

«Совхозный двор» оказался длинным коровником из белого кирпича. С отсутствующей крышей. Внутри было разломано все. В полу зияли громадные дыры. Отличная натура для кино про светлую жизнь русской деревни после ядерной войны.

— Нормально, — сказал Муромский с удовлетворением в голосе. — Стойла, в общем, есть, цепи кое-где тоже. Коров зафиксируем, овец вон в тот угол загоним…

— А зверь возьмет и по курам пойдет, — предположил Лузгин. — Вот смеху-то будет!

— Птицу — в те дома, где бабы с детишками. Пометить надо будет, а то потом не рассортируем. Не боись, Андрюха, справимся. Некуда деваться, иначе нас не сегодня-завтра бабы прикончат. Баба, она пострашнее зверя будет!

— Знаю, — кивнул Лузгин.

— Натравить бы их друг на друга! — выдал идею Витя.

Ополченцы хором расхохотались.

— Пол бы поправить… — вздохнул Муромский, ковыряя сапогом гнилые доски. — Ноги переломаем. Ладно, сойдет. Вить, как у тебя с проводами? И лампочки еще нужны, тут же ни одной не осталось.

— Не боись, все найдем.

Мужики быстро поделили обязанности и разошлись за материалами и инструментом. Лузгина забрал с собой Витя, таскать провода.

— Думаешь, зверь придет к коровнику? — спросил Лузгин.

— Конечно, — без тени сомнения ответил Витя. — Позже вчерашнего, но явится. Он сначала возле домов покрутится. Унюхает, что там одни люди, и двинет в обход села выяснять, куда скотина девши. Аккурат к совхозному двору выйдет. Мы еще окна забьем со щелями, чтобы запах шел. Это если у зверя нюх слабый, хуже собачьего. С хорошим-то нюхом он мимо села прямо ко двору пойдет, как по ниточке…

— Дядя Витя, тебе не кажется, что такого странного зверя убивать нельзя? — забросил удочку Лузгин. — А лучше бы поймать?