Ночной соблазн

– Это был худший вечер моей жизни! Как унизительно!

Близнецы, обычно пребывавшие в тени юбок Лавинии, понимающе кивнули, довольные тем, что приятельница им доверяет.

– Но что случилось? – спросила Перпетуа. – Как ты могла споткнуться? Ты, самое грациозное создание в обществе! Все так говорят!

– Я и не думала спотыкаться, – призналась Лавиния и, задрав нос, объявила поразительную новость, которая, по ее расчетам, должна обойти весь Мейфэр: – Меня толкнули.

– Толкнули? – ахнули сестры.

– Совершенно верно. – Лавиния подалась вперед: – Конечно, я ничего не могу доказать, но я почувствовала прикосновение чьей-то руки, после чего меня сбили с ног.

– Но кто мог замыслить такое злое дело против тебя? – поразилась Пейшнс. – Чудо еще, что ты не покалечилась.

Но Лавиния не собиралась долго терзаться жалостью к себе.

– На миг я почувствовала себя леди Гермионой, – пояснила она со смешком. – Теперь я знаю, каково весь вечер спотыкаться в немодных туфельках.

Сестры Дьюмон рассмеялись, и Лавиния скрыла довольную улыбку.

И тут она догадалась сделать то, что резко изменило ее судьбу… по крайней мере подняло ее из пепла вчерашнего бесчестья.

Мисс Берк язвительно ухмыльнулась:

– Черт побери! Не знаю, что произошло, – искусно сымитировала она голос Гермионы. Остальные дружно расхохотались.

Случайно подняв глаза, Лавиния обнаружила, что на нее смотрит граф Рокхерст.

Нет, не смотрит. Таращится с таким видом, словно внезапно и безумно в нее влюбился.

Лавиния улыбнулась в ответ и кокетливо спрятала лицо за веером, напомнив тем самым всем и каждому, что она не кокетка.

Но и дурой ее никак не назовешь.

– Попробуй еще раз, – настаивала Куинс. Гермиона тянула и дергала, но кольцо упрямо не желало покидать ее палец.

Они стояли в укромном уголке знаменитого розария лорда Беллинга, в уголке, обычно предназначавшемся для иного рода свиданий.

– Оно соскочит, – твердила Куинс, – если ты действительно захочешь положить конец своему желанию.

– Я хочу. Очень хочу, – уверяла Гермиона. Потому что она почти весь день наблюдала, как Рокхерст следует за мисс Берк, подобно влюбленному щенку. – Гнусный тип, – прошипела она себе под нос, принимаясь с новой силой тянуть за кольцо. Ничего не вышло.

Мало того, все общество лихорадило при виде графа Рокхерста, не сводившего обожающего взгляда с леди. Заметим, с респектабельной леди!

– Респектабельная, – пробормотала Гермиона.

Дерг, дерг…

– Истинный ангел…

Дерг, дерг…

– О, черт побери, Куинс! Боюсь, все это зря. Что теперь делать?

– Не понимаю, что тут не так – тяжело вздохнула Куинс. – Раньше всегда получалось. Если, конечно, ты действительно стараешься избавиться от желания.

– Так и есть! – яростно прошипела Гермиона. Она зашла так далеко, что даже принесла с собой огромную кость и оставила у садовой калитки в надежде, что Рокхерст приведет Роуэна. К счастью, довольный волкодав почти весь день провалялся на траве со своей добычей.

– Но я не смогу тебя спасти, – пожаловалась Куинс. – Сосредоточься, Гермиона! Подумай, что ты приобретешь, если этому желанию будет положен конец.

«А сколько я потеряю?» – едва не вырвалось у нее. Разве прошлая ночь не доказала этого?

К досаде Гермионы, тело предательски затрепетало.

Рокхерст целует ее, раздевает, вонзается в жаркое лоно…

Он погубил ее. Она должна бы ненавидеть его за это… Хотеть, чтобы он вечно горел в аду…

Собственно, именно об этом она и мечтает! Особенно теперь, когда он хвостом ходит за Лавинией Берк с видом Роуэна, дорвавшегося до суповой кости.

Горькая желчь обожгла горло Гермионы. Лавиния Берк. С ее прекрасными белокурыми волосами, роскошными платьями, элегантными манерами девицы, обучавшейся в одном из лучших пансионов Бата.

Неужели он вообразил, что именно Лавиния – его… его Тень? Не может быть! Так откуда такая внезапная симпатия?

А она, Гермиона? Что сделала она, когда мать подвела ее к графу?

Молчала и краснела как дурочка.

И не посмела взглянуть ему в глаза из страха, что он заметит цвет ее собственных.

Ибо, как ни жаждала она сказать ему правду… как ярко ни представляла, что он падает на колени и умоляет стать его женой, все же в душе сознавала, что единственным результатом будет его отвращение… если не брезгливость.

Сегодня утром он вел себя оскорбительно. Даже не посмотрел в ее сторону. Но и она хороша!

Платье ярко-оранжевого цвета, отделанное лентами и оборками, которое она считала идеальным, когда просила модистку сшить именно такое, теперь казалось невыносимо дурацким.

Она взглянула сквозь розовые кусты, туда, где стайка девушек выбирала партнеров, готовясь к состязаниям по стрельбе из лука. В центре стояла Лавиния, элегантная и изящная, в простом белом муслиновом платье. Такая сдержанная, естественная. Истинная красавица, которая никогда никого из себя не строит.

Именно такая женщина, в которую может влюбиться лорд Рокхерст. Не глупенькая, неуклюжая, косноязычная леди Гермиона. Не одна из этих «странных» Марлоу.

– Может, все дело во времени? – предположила Куинс. – И нам стоит выждать до заката?