Ночной сторож

Электродвигатель доставили через полчаса. Сам главный энергетик явился. Почем зря кричал на Куца. Нужно было устанавливать двигатель, и потянулась цепочка задач, и Шубин звонил, вызывал людей, связывал одного человека с другим, угрожал, просил, и оказался втянутым в карусель, из которой выбрался к середине второй смены. Хватился журнала и нашел его на столе в конторе Кадола. И только тогда вспомнил, что, проведя пять часов рядом с Куцем, забыл напомнить тому о своем собственном задании: согласовать вопросы оперативки с начальниками отделений.

Только дома он почувствовал усталость. Ужинать не стал, лег на тахту. Ночью будет храпеть. Зина ненавидит это.

Усталость сохранилась до утра. На всех участках снова сорвали задания. Шубин прошел по цеху, стараясь не задерживаться нигде, чтобы не завертеться, как вчера с мотором, в карусели мелочей. Увидел на земледелке Рокеева и Сухоцкую, но пока добрался до них, Рокеев исчез. Сухоцкая плакала.

— Что у тебя? — спросил он.

Она не отвечала.

— Дома что-нибудь?

Покачала головой. Он ушел к себе. Новиков опять читал за столом газету, сложенную до размеров кармана. Шубин сказал, чтобы сегодня он снова сидел у снабженцев, добывая материалы, и Новиков ушел. Шубин пометил в календаре: не забыть про него, висит человек в воздухе, без зарплаты останется. Вскоре появился Рокеев. Он нервничал, и это неприятно было Шубину. Была в глубине души надежда на молодость и самоуверенность Рокеева, больше, чем на себя надежда, и нервозность Рокеева эту надежду разрушала.

— У Сухоцкой всю третью смену гнали брак! Борис Иванович, я сейчас с ней разговаривал, поверите, она ничего не поняла! Только своих баб защищает! Сжилась с ними, и уже не она ими руководит, а они ею руководят! Она не в состоянии требовать со своих рабочих! Немедленно надо от нее избавляться. И не только от нее.

— Как с машинами? — спросил Шубин. Он догадывался, что нервничает Рокеев из-за машин.

— Борис Иванович, нас задушат мелочами, если мы будем влезать во все мелочи. Вот вы вчера занялись электродвигателем на кране! Энергетик мышей не ловит, запасного двигателя у него нет, и вы этим занимаетесь! Вы сами убедитесь скоро: к этому мгновенно привыкнут! К нечему другому — не приучишь, а к этому — мгновенно, но не сможем же мы вдвоем делать работу всего цеха! А Сухоцкая и Куц отойдут в сторону, зрителями станут? Вот и с машинами тоже. Мне приходится заниматься каждым болтом! Каждый слесарь, еще только завидит меня издали, торопится придумать, на что бы пожаловаться! И зарплату вспомнит, и что домой со второй смены добираться трудно, и черт-те что еще, лишь бы не работать!

Значит, действительно, из-за машин нервничал.

— Что же ты предлагаешь? — спросил Шубин.

— Дисциплина! Только дисциплина! Избавляться от таких людей, как Сухоцкая, как Блинов, как Куц, немедленно! Никого не задерживать! Сегодня Смоляк еще поддержит нас, завтра поздно будет!

— А где брать людей вместо этих?

— Взять лучших из других цехов. Там живут жирно, а мы горим.

— Да кто же пойдет от жирного к худому?

— А парторганизация?

Далеко же он ушел за двое суток от своих реорганизаторских идей. Но он опять был уверен, и это опять приободрило Шубина.

— Может быть, ты и прав, Валя. Но день-два подождем. Ты продолжай заниматься машинами. Именно, как ты говоришь, каждым болтом. Придет время, машины станут главным вопросом.

Действительно. Не может же в самом деле застыть в параличе цех на полторы тысячи человек.

— На оперативку мне не оставаться?

— Можно не оставаться,— небрежно сказал Шубин.

— Я останусь.

— Не надо, Валя,— сказал Шубин.

К девяти собрались все, кроме Куца.

— Где Куц? — спросил Шубин.

— Воздуходувка на печи барахлит,— сказал Цфасман.— Он там.

Звонком вызвал секретаршу.

— Немедленно пригласите Куца.

За спиной секретарши напирал белый халат заведующей здравпунктом. Шубин начал раздражаться:

— Что у вас такое? У меня оперативка.

— Борис Иванович, никто не приходит на флюорографию.

— Хорошо,— сдержавшись, сказал он.— Я займусь. Идите же. У нас оперативка.

Она вышла недовольная. Он вытащил из стола блокноты, роздал всем.

— У меня уже есть,— сказал Блинов.

— Будем, как в школе. Запишите. Вся первая смена должна в три дня пройти флюорографию. Может быть, я неясно выражаюсь? Спрашивайте. Значит, всем ясно.

Почувствовал: еще немного — начнет кричать. Вошел Куц, молча сел на стул у самой двери. Шубин ничего не сказал ему.

— Начнем со сменного задания. Формовка…

Кадол поднялся.

— Садитесь,— махнул рукой Шубин.— Задание не выполнено.

— Я...

— Садитесь.

Все оперативки всегда начинались с анализа сменного задания. За эту нитку разматывался весь цеховой клубок. Это было разумно и экономно по времени. Но Шубин не мог так. Не мог открывать шлюз для потока оправданий и препирательств. Он чувствовал, как и его увлекает поток устоявшегося, обкатанного равнодушия, ему нужно было сопротивляться.

— По заданиям сегодня не будем отчитываться. Не за что отчитываться нам с вами, не было работы.— Он сел за стол, раскрыл журнал, надел очки.— Кадол. Была записана просьба земледелки очистить ленты. Выполнено?