Ночной сторож

— Начальник ваш говорит, надо отправлять на завод на исследование,— сказал механик.

Она выползла, перебирая ногами, он стоит рядом, не сообразит отвернуться. Держа перед собой замасленные руки, она сказала:

— Что тут исследовать, причина ясна. Вы зачем этот кронштейн приварили?

— Специфический груз…— стал объяснять механик смысл рационализации.

— Кто вам это разрешил? Термические напряжения при его приварке и явились причиной трещины. Если в другой раз надумаете переделывать конструкцию, пока машина на гарантии, советую запрашивать наше согласие.

Он наконец протянул ей какую-то тряпку, она вытерла руки.

— Мы отвечаем за нашу машину, а не за вашу самодеятельность, давайте составлять акт.

Время шло. Она отмыла руки в туалете, привела себя в порядок, чтоб он пропал, этот Коля, он, видно, намерен тут неделю проторчать. Главный инженер пригласил ее к себе. Сидел механик и еще кто-то. Этот кто-то пенсионного возраста, видимо, бывший шофер, что называется практик, явно был изобретателем кронштейна и горячо доказывал, что приваривал кронштейн он сам и никак это не может быть причиной трещины, и долго рассказывал, изображая руками, как он варил, и похоже было, что он не врет. Она дала увлечь себя в спор, о чем потом вспоминала со стыдом, так как разговор сразу принял не то направление, какое нужно, потому что вина автобазы была бесспорной. Главный инженер казался глуховатым, говорил медленно и невнятно, словно каждое сказанное слово отдавалось болью в голове. Время от времени без видимых причин он поворачивал голову в сторону окна и долго сидел так. Начали писать черновик акта. Так долго отыскивалось каждое слово, такая задумчивость появилась на всех лицах, что не хватало никакого терпения, она извелась. Наверно, дел у них было гораздо больше, чем у нее, она, в сущности, никуда не спешила, но она не могла выносить эту медлительность. Обычная ее беда: если собеседник молчит, говорить за двоих. Начала подсказывать, хоть ей нужно было спокойно развалиться в кресле и смотреть в окно. Полчаса описывали трещину. Дошли до причин, погрузились в нирвану. Она уже всерьез злилась: ведь не высидят же ничего, раз самовольно изменили конструкцию, то и рассуждать не о чем. Нет же, все сидели, предлагали нелепые формулировки, она отвергала, нервничала, а они оставались спокойны. Она сама диктовала: «Причиной трещины являются термические напряжения при сварке…» — «Как вы… предлагаете?» — «Ну господи, я уже несколько раз говорила: термические напряжения при…» — «Но… это…» — «Хорошо, не хотите «являются», пишите «могут явиться причиной», мне все равно, ведь изменение конструкции вы не можете отрицать, значит, рекламацию вам не удовлетворят!» Молчат. Думают. Она опять первая не выдерживает: «Да пишите же, что хотите, лишь бы было указано, что самовольно изменили конструкцию!» — «А что, если…» — начинает механик и замолкает. Они сидели час, ей казалось, что это она отрывает их от дела, она старалась соглашаться где только возможно, и на черновике у механика получалась явная несуразица, ясный вначале вопрос запутывался, и когда появился наконец Коля и по его требованию механик прочитал свое сочинение вслух, Коля сказал:

— Что за чепуха! Мария Борисовна, вы слышали? Получается, что они навешивают на нас рекламацию!

Со вчерашнего дня он заметно изменился: лицо оплыло, кожа стала серой, нездоровой, а руки он старался упереть во что-нибудь, чтобы они не дрожали. Она покраснела и сказала:

— Почему же, так не получается.

Главный инженер поднялся с неожиданным раздражением:

— Черт-те что, над одной бумагой два часа сидим.

Она же, оказывается, и виновата, кругом виновата, Коля держится ее спасителем, а он-то и кронштейна самодельного не заметил, называется, осматривал машину, и она же еще их всех задерживает!

— Мария Борисовна, вы посмотрели вчера путевые листы? Я вас просил.— Коля прямо на глазах принимал форму большого начальника.

— В двух листах записан груз в двенадцать тонн,— сказала она так, будто сама нарушила инструкцию.

— Почему это не отметили?

— Да двенадцать тонн написали, чтобы шофер заработал, там и двух тонн не было,— сказал механик страдальчески.

— Этого я не знаю,— сказал Коля.— Я верю путевому листу, официальному документу. А если в нем приписка, то дайте мне справку из ОБХСС, что вашим документам верить нельзя.

Изобретатель хохотнул тенорком. Он был рад, что его кронштейн оставили в покое.

— Возьмите новый лист бумаги,— сказал Коля.— Я продиктую.

Он изображал усталость: даже такой пустяк никому нельзя доверить.

— Кстати, о каком кронштейне тут была речь?

Она рассказала. Коля повернулся к главному инженеру и развел руками: мол, вы даже меня, видавшего виды человека, и то удивили. Главный инженер зашевелил бумагами на столе.

— За что водителя перевели в слесари? — сказал Коля,— и не стыдно было нас вызывать? Двух инженеров оторвали от работы, командировочные,— думаете, это заводу бесплатно? Если каждая автобаза… Вы нам еще за свой счет оплатите командировку!