Ночной Странник

I see a red door and I wanna paint it black
No other colors, I just wanna turn it black
I see — girls are walking, wearing summer clothes
I need to close my eyes until my darkness goes…

Вопли на берегу смолкают. Устанавливается полная концентрации тишина. На корабле тоже. На меня внимательно смотрят, будто я рехнулся.

Около полудня туман постепенно расползается, зато начинается дождь.

Мы ставим на палубе палатку и сидим там, замерзшие и мокрые, глядя, как дождь стекает по линям и сечет воду. Я закутываюсь в плащ. Все, что на мне надето — и напоминающий свободный свитер кафтан, и безрукавка, и плащ, — влажное и воняет мокрой шерстью.

Днем вы заплываем в большое озеро между зелеными холмами, за ними раскидывается лес, а еще дальше маячат в тумане заснеженные горы. Над озером, вдали, виднеются темные плоскости пологих крыш и частоколы нескольких больших усадьб.

— Земля Огня, — шепчет Грюнальди, и его глаза, похожие на зеленые карбункулы, наполняются слезами.

Крик.

Мы бьем топорами и рукоятями мечей в щиты, кто-то приносит огромный волнистый рог с окованной горловиной и упирает его в плечо, словно базуку.

Пугающий вой взлетает к небесам и катится по озеру.

У воды странный смарагдовый цвет, и пахнет словно хлебом из далекой пекарни.

Подгоняют невольников под палубой. Барабан бьет быстрее, весла уходят дальше вперед и энергичнее ударяют в воду.

Видны уже крохотные фигурки людей, бегающих по берегу и по причалу.

Я концентрирую взгляд и вижу, как они вскидывают руки к небу; какая-то женщина в синем платье падает на колени на берегу, в неглубокой воде, и дергает себя за распущенные волосы, кто-то забрел уже по пояс, словно хотел пойти нам навстречу, и, похоже, он что-то кричит.

Не так я представлял себе приветствия. Мне это не нравится, но я ничего не говорю. Мои моряки еще ничего не видят. Слишком далеко. Не видят обломки корабля, затонувшего у самой пристани, с обугленными обрубками, торчащими над водой.

Мы плывем почти час. Начинает веять какой-то легкий ветерок, а потому ставят тот странный фок, похожий на веер, и корабль идет быстрее — на веслах и под парусом.

Когда мы уже в пятидесяти метрах от берега, все уже видят: что-то не так, и смолкают.

Бегающие по берегу люди, как женщины, так и мужчины, одеты в панцири и кольчуги; у женщин юбки закатаны до половины бедра и заткнуты за пояс, они не расстаются с топорами и мечами.

Наконец мы пристаем среди криков, плача, воплей, паданья друг другу в объятия. Женщины и девушки то дергают своих мужчин, то льнут к ним — попеременно.

Я собираю свои вещи, потом свожу Ядрана на берег. Стою скромно сбоку от вопящей толпы, беготни и лающих псов, неловких и коренастых, словно гиены.

Чувствую себя алкоголиком на арабской свадьбе.

Неадекватно.

И одиноко.

Я измучен путешествием и охотно бы что-то съел. А прежде всего мне не помешала бы бочка горячей воды и ведро побольше. А еще котелок мелкого пепла и жира, из которого я сделаю мыло.

Ну и сортир.

х х х

— Сходят с гор, — резюмирует Атлейф.

Мы сидим в большом зале за столом. Помещение куда больше и даже немного светлее, чем зал дворца Безумного Крика.

— Сходят с гор и нападают на хутора. Главным образом, Змеи. Появляется и холодный туман. Идет фьордом, ползет по лесу. Как в урочищах. Бывают видения, странные вещи. Вместе со Змеями приходят странные существа. Маленькие и все из железа. Словно крабы. Вместо рук у них — клинки, и их непросто убить. Жгут хутора и берут людей в неволю. Но хуже всего — дудочник.

Я замираю с бедрышком в руках. Сглатываю:

— Дудочник?

— Ночами подходит под стены селений и стоит во тьме. Никто никогда не видел его близко. Только фигуру в капюшоне. Говорят, у него морда крысы. Играет на костяной флейте. Страшная и странная музыка, от которой дети сходят с ума. После бегут в лес и исчезают.

— Откуда они приходят? — спрашивает Грюнальди изменившимся голосом.

— Со стороны Скальных Верхов или через Медвежий перевал. И вдоль Драгорины.

Последнее Слово глядит миг-другой перед собой, потом осторожно откладывает надгрызенную лопатку и утирает уголки губ кусочком хлеба. Неторопливо встает:

— Еду сейчас же.

— Бери лошадей, — отвечает ему Атлейф. — А когда будешь дома, грузите пожитки, запасы, берите скот, всех домашних и спускайтесь сюда на зиму. Говори это всем, кого встретишь. Пусть идут на озеро, за частокол Дома Огня. Пусть никто в эту зиму не остается один.

Я допиваю пиво и отставляю рог вверх ногами на стол. Купания не будет.

— Поеду с ним, — говорю.

Атлейф кивает.

х х х

Льет дождь. Мы едем вдоль фьорда, что тянется над озером. Река здесь немного у́же, шумит понизу ущелья. Мы молчим. Слышно только постукивание капель на мокрой тропке и хруст доспехов. Сверху доносится карканье Невермора.