Ночной воздух

Следующие пару недель прошли довольно спокойно. Я и дальше помогал родителям с переездом, как будто у меня был выбор, всё свободное время я посвящал Усадьбе. Родители подумали, что я влюбился, что ж, почему бы и нет? В действительности же я вёл интеллектуальные и не очень беседы с различными почтенными покойниками. Я постепенно разбирался со своими возможностями, научился проецировать людей по своему выбору, иногда даже нескольких за раз. Порой и разговаривать не приходилось, одного наблюдения вполне хватало, чтобы назвать день удавшимся. Конечно, в силу моих весьма скудных представлений о некоторых предметных областях многие мои проекции получались прямо-таки дефективными, например, попытка позвать Менделеева закончилась полным провалом, а Гоголь был подозрительно похож на Сашу Петрова. Мой мозг вообще многие пробелы в знаниях заполнял очень специфически, в основном Петровым или Козловским. Думаю, к ним в какой-то момент должен был присоединиться Нагиев, но всё никак роли подходящей не подворачивалось. Моим проводником в этом мире до сих пор оставался Александр Сергеевич, он объяснил мне, что, проявляя излишнее рвение, я перекрываю информацию извне, вследствие чего проекции опираются в большей степени на мои знания, далеко не всегда достоверные. Он вообще много с чем мне помог в то время, провёл по всем комнатам, рассказал, что в некоторых комнатах «вызвать» кого-то проще. Например, в библиотеке с большей вероятностью появится писатель, а не физик. Всё это немного напоминало компьютерную игру. Когда я подумал об этом, я решил принести моим великим питомцам ноутбук, на который установил несколько игрушек. Результаты оказались довольно предсказуемыми: политикам больше нравились игры про войну, начиная шутерами, заканчивая стратегиями, в основном все лезли в игры, которые как-то касались их специальности при жизни. Не совсем было понятно, что предпочтут писатели, ведь человечество пока не придумало игру, в которой нужно писать книги. Но ответ на мой вопрос оказался довольно простым: писатель – исследователь жизни в первую очередь, им всем понравился Sims. Хотя, когда Тургенев назвал собаку Муму, я начал поглядывать на всё это с опаской. После выходок Достоевского ноутбук приносить я перестал.

В какой-то момент я пытался записывать за своими собеседниками. Их, кстати, это не особенно смущало. Но почему-то, как только я покидал территорию Усадьбы, все материалы, рукописные или электронные, пропадали, что вводило в меня некоторое замешательство и заставляло задуматься о природе происходивших со мной явлений. Чтобы немного разобраться в этом всём, я стал вести дневник, на основе которого во многом и написана эта книга. Это, конечно, была моя личная идиллия, но продолжаться вечно она не могла.

Глава 2. Гражданин.

Всё хорошее когда-нибудь заканчивается. Пришло время паковать последний чемодан и уже окончательно переезжать в Москву. Так как друзей у меня особо не было, никаких бурных проводов мне не устроили, оно и к лучшему. А вот перспектива покинуть Усадьбу меня уже не просто печалила, она начала меня немного пугать. Как я смогу без этого всего? Конечно, я мог доехать сюда на электричке, но полтора часа пути в одну сторону – довольно много, каждый день такой вояж совершать весьма трудно. Впрочем, выбора у меня всё равно не было, так что сумочки в зубы и вперёд.

Освоиться на новом месте было нелегко. После частного дома жизнь в квартире кажется какой-то очень тесной и миниатюрной. Зато сколько времени экономишь на передвижениях из точки А в точку Б, с ума сойти можно! Вообще-то мне больше нравился юг Москвы, наверное, именно поэтому квартиру мои родители купили на севере. Ну знаете, просто чтобы никому не было скучно. Кругом старые панельные дома, всё серое и одинаковое, даже линия метро, блни, серая, уму непостижимо! Если бы «50 оттенков» снимали в России, их снимали бы в САО. Как вообще так можно было сделать? Люди очень старались, прямо-таки хотели сделать жизнь в этом месте максимально унылой, другого объяснения у меня нет.

Но были и плюсы. Рядом с домом я нашёл очень приятный сквер, которой сразу полюбился мне. Не сказать, что это было сильно круче, чем лес, рядом с которым находился наш уютный коттедж, но в моей ситуации выбирать особо не приходилось. Кстати, оказалось, что собрание всей палитры чёрно-белого кино действует на нервы только в светлое время суток, с наступлением темноты же свет фонарей создаёт очень даже уютную атмосферу.

Первые дни я проводил довольно однообразно: бренчал что-то на гитаре, писал стихи (из любви к читателю приводить их здесь я пока не буду). Было довольно одиноко, но я старался компенсировать это чувство какой-то деятельностью, с переменным успехом у меня получалось. По вечерам я обычно сидел в теперь уже своём любимом сквере и читал что-нибудь. Никогда не отличаясь невероятной скоростью чтения, я брал, да и беру, упорством.