Ночной всадник

Внизу в гостиной Дэн и Кети Камберленд тоже услышали голос. Весь день Кети сидела у огня, все еще пылавшего в очаге и время от времени подкармливаемого Вонгом Лу. Девушка достала какое-то шитье и сосредоточенно работала над ним. Дэн Барри приходил в комнату, просиживал там подолгу, очень внимательно глядя на Кети своими зоркими глазами. Он говорил очень редко, почти никогда. Девушка могла бы пересчитать по пальцам все произнесенные им слова. Она даже повторила бы их одно за другим. То и дело он вставал и выходил, и Барт каждый раз следовал за ним. Но затем волк предпочел остаться в комнате, растянувшись у ног Кети и глядя в огонь, словно он знал, что его хозяин снова вернется сюда, а если так, то зачем покидать приятное тепло ради леденящей сырости за дверью? Поэтому Барт лежал, изредка шевелясь, чтобы поднять неуклюжую лапу и потереть глаза совершенно человеческим жестом. Раз или два он также поднимал огромную лохматую голову и клал ее Кети на колени, с любопытством глядя то на ее занятые руки, то на лицо, а затем снова на ее работу, но, видимо убедившись, что все в порядке, опускал голову и застывал неподвижно. Кети видела, как пес открывает безразличные глаза, когда входит его хозяин. И с каждым возвращением Барри она чувствовала, как ее словно обнимают невидимые руки. Что-то следило за ней, стремясь вырвать тайну.

По мере того как день клонился к концу, огромное звенящее счастье нарастало в душе Кети, и примерно в то же время она услышала слабый, едва различимый звук из дальнего угла комнаты, где сидел Барри. Дэн насвистывал.

Самое простое занятие для мужчины, разумеется, но сердце Кети едва не остановилось от изумления. За всю свою жизнь девушка никогда не слышала, чтобы Дэн насвистывал в доме, а не на улице, верхом на Сатане, с бегущим впереди Бартом. Но сейчас Барри свистел возле очага. Свист был совсем тихим, тонким, но в нем звучала такая музыка, какой Кети никогда прежде не слышала. Звук настолько высокий, почти призрачный, будто душа безумного Паганини терзала смычком немую скрипку. Мелодия, которую невозможно повторить, но, как всегда, когда Кети ее слышала, перед глазами вставала картина. Вначале картина задрожала на фоне желтого пламени очага, а затем только она и осталась в глазах Кети.

Стояла глубокая звездная ночь. Всадник на черном коне скакал по глубокому ущелью. С одной стороны простирался крутой склон, ощетинившийся, как еж, искривленными деревьями, вершина горы терялась среди звезд. С другой стороны тянулись зазубренные трещины, прорезанные в сплошной скале. Внизу, в долине, среди гор и звезд дул легкий ветерок, наверное, именно он и создавал музыку. Они карабкались выше и выше и наконец выбрались. Музыка устремилась за ними в мягком триумфальном взрыве на высокое плато. Над ними осталось лишь небо. Звезды сияли совсем рядом. Казалось, что вся земля лежит впереди у их ног. Луна пробилась через облака, и Кети увидела вдали широкую реку, сверкавшую в ночи как серебро.

Счастлив? Да, он был счастлив, и его счастье — это счастье Кети. А Дэн даже не выглянул в окно, пока насвистывал, но его глаза упорно всматривались в лицо девушки.

И вот тут они услышали:

— Дэн! Дэн Барри! Выходи!

Истошный звенящий крик, словно человек пытался перекричать ураган:

— Дэн! Дэн Барри! Выходи!

Дэн вскочил, метнулся к стене, сорвал с гвоздя свой патронташ и быстро опоясался, а Кети вместе с рычавшим волком подбежала к окну и увидела, что перед домом стоит Бак, без шляпы, с взлохмаченной шевелюрой, и держит в руках два револьвера! Позади него дрожала задыхавшаяся и блестевшая от пота после долгой скачки высокая гнедая кобыла.

Затем Кети услышала царапанье и увидела, что волк встал на задние лапы и скребет дверь. Она знала, что, окажись Барт за дверью, он тут же вцепился бы в горло. Не он один, поскольку Барри прошел через комнату своей странной крадущейся походкой. Дэн улыбался и не взглянул на Кети. Девушка предпочла бы увидеть Барри в ярости, чем с такой вот улыбкой. Верхняя губа изгибалась словно в насмешке, сверкали белые зубы. Волк рычал, поторапливая хозяина. Произошло именно то, чего Кети тревожно ожидала весь день. Она предвидела, что рано или поздно это случится, и в душе только молилась об отсрочке. Противостояние подобной опасности сравнимо только с попыткой остановить понесших лошадей. Страх железной хваткой вцепился в сердце Кети, и девушка отшатнулась к стене.

Но что она могла сделать? Если бы Кети встала между Дэном и его жертвой, Барри отшвырнул бы её с пути, навечно вычеркнув из своей жизни. Если он пойдет к своей мести, то вступит на дорогу, которая далеко уведет его от Кети. Закон превратится в гончую, преследующую Барри, неумолимо погоняющую его, — вечный ужас и отсутствие покоя. Кети не думала о Баке, столько сделавшем для нее! Она забыла все услуги Дэниелса с жестокостью, свойственной только женщинам. Все ее мысли занимали только человек рядом и она сама.