Ночной взгляд

На пол со звоном упал гвоздь. Валера сначала глазам не поверил, долго смотрел на этот гвоздь, который так глубоко, старательно вбивал в стену несколько часов назад. Но потом из досок, как деловитые ростки в ускоренной съемке, полезли и другие гвозди, на которых держалось закрывавшее окно одеяло. Отогнулся уголок, другой, и одеяло мягко сползло на пол. А за окном уже маячило в предрассветных сумерках белое, длинное. Мятая рожа прижалась к стеклу, беззвучно разевала проваленный рот, в черных дырочках глаз что-то тлело, как угли в мангале. Разболтанная оконная рама скрипела даже громче, чем потолок. Рожа сползла пониже, на уровень человеческого роста, распялила пасть, и Валера отчетливо увидел в глубине темные, поломанные зубы.

– Отче наш, – вдруг ноющим тенорком зачастил Виталик. – Иже еси на небеси…

К нему, путая слова и подвывая, присоединилась Светка, а потом, смущенно и басовито – Кирюха.

Рожа расплылась в кривой улыбке и посильнее налегла на окно.

И тут на другом конце поселка придушенно заголосил петух – так неожиданно, что его вопля все испугались едва ли не больше, чем рожи. А рожа сгинула мгновенно, в одно моргание, будто ее выключили или каким-нибудь другим способом изъяли из окружающего пространства.

Валера встал, почесал сначала за ухом, потом под коленом, потом поскреб несвежую футболку на животе. Лицо у него после вчерашнего и ночного сильно отекло, глаза закисли, но взгляд все равно был решительный, как у комсомольца.

– Поехали, – коротко сказал он.

В наступившей тишине протяжно вздохнул Кирюха.

Могильный камень в ведре кощунственно гремел, поэтому его обернули в тряпку. Нести камень в руках было страшно, а ведро его вроде как изолировало.

Коридор миновали спокойно, но долго топтались у двери на улицу – никто не решался выйти первым. Светка вдруг сказала, что не поедет, но тут же испугалась, что ее и вправду оставят в доме одну, решила ехать, потом еще что-то решила – ее угрюмо слушали, как радио, не вникая в смысл.

Валера обругал всех за трусость и приготовился медленно и эффектно открыть дверь, чтобы шагнуть навстречу возможной опасности. Но его опередил Санек, который буднично сшиб щеколду большим пальцем и, заложив руки в карманы, вышел на крыльцо.

Рассветный сад был сер и пуст. Небо затянуло тучами. Поскрипывала распахнутая дверь уже совершенно не страшного деревянного сортира. Ей подпевали утренние птицы.

В Валериной машине впятером оказалось тесновато. Зажатый у левой задней двери Виталик бурно вертелся и в конце концов отломал какую-то пластмассовую пимпочку, но суровый Валера промолчал. Кирюху посадили на переднее сиденье, чтобы показывал дорогу.

– Да как я вспомню, – бубнил Кирюха. – Там все одинаковое…

– Давайте просто отъедем подальше и в кусты кинем, – предложил Виталик.

– Чтоб она еще раз пришла? Отвезем в лес, – хмуро сказал Валера. – Положим на место. Все.

– Откуда вообще в лесу могильный камень взялся? – продолжал ныть Кирюха. – Никогда тут кладбища не было…

– Земля – она в принципе одно большое кладбище, – заводя машину, философски заметил Валера.

Мимо проплывали спящие, мокрые от росы дачи. Там посапывали и ворочались люди, к которым никто и никогда не приходил ночью, а потому они во всю эту историю никогда бы не поверили. И тем более не поверили бы в то, что набившаяся в машину молодежь, опухшая и пахнущая перегаром, совершает, можно сказать, героический поступок, увозя проклятый осколок надгробия из поселка.

Никто не верит до тех пор, пока к нему самому не придут.

Машина выехала на пустынное шоссе. Валера, не очень себе доверяя после незабываемой ночи, полз у самой обочины, очень медленно. Кирюха уныло разглядывал придорожные елки – темные и абсолютно одинаковые. Он действительно не мог вспомнить, где именно подобрал камень, и был уверен, что не узнает место.

Проползли где-то полкилометра. Между елками показалась широкая, хорошо вытоптанная тропинка, спускающаяся с дороги в лес.

– Вот, вот, – оживился Кирюха. – Я примерно по такой выходил. И по обочине потом, до поворота…

Валера остановил машину, глянул на Кирюху исподлобья:

– Точно?

– Примерно…

– Иди, – пожал плечами Валера.

– Как – иди? Один?!

– Ну ты ж его один подобрал?

Кирюха обвел приятелей взглядом, полным отчаяния, ненависти и обещания в случае благоприятного исхода все им припомнить.

– Ребят, ну вы че-е? – огорчилась Светка, которую никто бы, конечно, в лес не погнал.

– Ладно, – не выдержал Валера и открыл дверь. – Пошли, Кирюха…