Ночной зверёк

Краем уха Амти услышала шум, будто кто-то раскидывал нагроможденную в проходе мебель.

А потом Амти услышала голос Аштара, но так и не поняла, что он говорил. Наверняка, это было что-то остроумное, но точно она сказать не могла. А потом, Аштар лопатой, видимо взятой из их корзины, ударил по голове существо, пытавшееся их сожрать. В последний момент перед этим ударом, Амти заметила, что у существа человеческие глаза. А потом Амти увидела, как лезвие входит в его розовый мозг, и кровь хлынула под его прозрачной кожей. Последним усилием умирающее существо все-таки перекусило железку, а потом навалилось на них. На ощупь оно оказалось жилистым и жестким.

Аштар сказал:

— Котята, нельзя носить такие юбки в таких ситуациях. Я видел ваши трусики. Ничего хуже сегодня случиться не может.

Кошка посмотрела на него, улыбка ее стала шире.

— Еще один? — спросила она. — Иди сюда, милый Инкарни. Я покажу тебе, что такое быть настоящим.

А потом она снова закричала, и Амти увидела, как из ушей Аштара течет кровь. Но он не вскрикнул, даже уши не зажал, только лопату перехватил поудобнее.

— Не чувствую боли, — сказал он. Амти обернулась и увидела раскиданную Аштаром мебель. Сила у него тоже явно была нечеловеческой. У прохода собрались зрители. Люди, в том числе и охранники, вооруженные пистолетами, смотрели. Слово было произнесено: Инкарни.

Они были Инкарни, охрана не стала их защищать. Впрочем, они не стали и стрелять — во всех.

Кошка перехватила меч, засмеялась.

— Тварь Войны, — сказала она. Их драка была похожа на танец. Правда, не очень-то этот танец был изящным, учитывая, что Аштар пользовался лопатой. Амти и Эли скинули с себя труп существа. Его внутренности переливались под прозрачной кожей, Амти скривилась. Они поползли к Неселиму.

— Ты жив? — спросила Эли, а Амти пыталась прощупать его пульс. Очки сползли Неселиму на нос, он выглядел очень бледным. Прежде, чем Амти поняла есть у него пульс или нет, Неселим открыл глаза. Он сказал:

— Жив!

— Кто жив?

— Он! Я чувствую!

Неселим неловко поднялся на ноги, его шатало, он двинулся к трупу мужчины с целеустремленностью, какой Амти в нем и не подозревала. Лучше бы он Аштару помог! Лучше бы они помогли Аштару! А чем? В этот момент Аштар и Кошка продолжали драться. Когда Амти подняла на них глаза, на Аштаре было уже несколько порезов, довольно глубоких, но он явно не обращал на них внимания. Она была быстрее, но он был сильнее. А потом он сделал что-то, что не сразу уложилось у Амти в голове. Он подался вперед и лезвием лопаты пригвоздил ее к стене. Амти даже не поняла, как все могло произойти так быстро. Аштар вогнал лезвие глубже ей в горло, и голова у нее оторвалась. Серьезно, оторвалась. Или, скорее, он ее отрезал. Он ее отсек. Голова, где были эти прекрасные глаза, была снята с ее шеи. Аштара забрызгало кровью, все его лицо было в крови, только глаза выделялись белым и синим.

А потом ее меч, будто бы сам по себе взметнулся в воздух и вошел Аштару в плечо. Аштар замер, он явно не сразу понял, что происходит. Он не чувствовал боли. Меч двинулся дальше — сквозь его плечо, к сердцу. На этот раз Эли нащупала пистолет быстрее, она развернулась к мужчине, казавшемуся им мертвым. Он слабо поднял руку, это он вел меч. Эли выстрелила в него, но попала в ногу. Одновременно с этим Неселим, сняв перчатки и обнажив свои жуткие пальцы, прикоснулся в его лбу. Хрип вырвался из груди мужчины, он дернулся и затих.

— Аштар! — крикнула Эли, она все еще машинально нажимала на курок, выпуская пули в труп мужчины в браслетах. От этих пуль он дергался, и Амти каждый раз боялась, что он еще жив. Аштар вынул меч из собственного тела так, будто он был занозой в пальце. Отбросив его Аштар сказал:

— Потрясающе.

И Амти не поняла шутит он или же нет.

А потом она услышала гудки.

— Быстро! — кричал Шайху снаружи. Сквозь разбитые окна Амти увидела новенькую, будто с картинки, алую машинку. Отец Шайху, конечно, не поскупился.

Эли и Неселим подхватили Аштара, а Амти метнулась к их коляске. Она не знала, что взять, поэтому взяла то, что попалось ей под руку: пакетик со сладостями, лекарства и веревку.

Она услышала, как кто-то говорит по рации. Кому-то отвечал спокойный голос, сквозь прерывистое шипение шли слова:

— Стреляйте на поражение! Стреляйте на поражение! Не выпускайте Инкарни! Они защищали не вас, это их внутренние разборки! Стреляйте, а потом доложите обстановку, капитан! По всей стране сейчас происходят их акции, капитан! Стреляйте! Подкрепление скоро будет!

Мужчина в гражданском стоял, в руке его была рация, вторую он запустил в карман. Он сжимал пистолет, Амти это знала. Но он не направил его на них. Амти не смотрела на других людей: кто-то был ранен, а кто-то лежал, она видела их всех краем глаза. Но его Амти запомнила накрепко и навсегда: строгий, но живой изгиб губ, прямой нос и зеленые, усталые глаза. Амти навсегда запомнила лицо этого мужчины. Ведь он пожалел их. Пожалел и пощадил.