Ночной звонок

«Значит, так будет лучше?» — повторила про себя Таня. Лучше? Начнется собрание,

а Глеб, ее Глеб, трусливо отмолчится? И если потом оскорбления и грубости повторятся, он смолчит, как бы ни раскалялось сердце? Зато он получит ордер на квартиру…

И вот они войдут в эту квартиру. Войдут, потому что кривили душой и терпеливо глотали обиды. Так начнется их семейная жизнь..

— Отойдем в сторону, вон туда… Пожалуйста! — попросила она.

Они остановились за кустами акации.

— Ты чего, Таня?

— Мне нужно сказать тебе, чтобы ты… В общем ты не обращай внимания на то, что я тебе говорила. Совсем не обращай… И прости меня… Ты понимаешь, за что? Ведь понимаешь?..

Она приподнялась на носки и обняла его за шею. По лицу ее потекли слезы, но она не ми, смотрела ему в глаза.

— Понимаешь, да?

— Понимаю… Я все понимаю, Таня…

* * *

Но по мере того как приближалось производственное совещание, решимость Глеба все больше расшатывалась. Два голоса спорили в нем.

«Не слишком ли мелко все, что ты собираешься сказать? — предостерегал один. — Речь идет о начальнике отделения. И каком — Башлыкове! Уж он видывал виды.

Зубр! Вот и в последнее дежурство — не вышло ли действительно ошибки с маневровым? Пошевелил бы получше мозгами — глядишь, уплотнил бы операции и отправил маневровый раньше. Слишком уж положился на дежурного по Вязовке. Или с лесокомбинатовскими вагонами — ну, признайся честно, что проморгал. Твой диспетчерский участок — звони, нажимай, заставляй поворачиваться».

«Но зато Ямскую тебе удалось расчистить, — убеждал другой голос. — Да и вообще дежурство прошло благополучно. А Башлыков разговаривал с то бой, словно с каким-нибудь портачом, из-за которого все движение на участке прекратилось..»

Перед глазами снова вставала фигура начальника отделения — как будто нарочито выпяченный живот, высокомерно поднятая голова, вечно недовольный, колючий взгляд… Негодование закипало с прежней силой. Но и сомнения жили. И снова Глебу начинало казаться, что он не сумеет достаточно уверенно выступить, что у него не хватит аргументов, что лучше подождать, когда подкопится побольше веских фактов..

Диспетчеры собрались в кабинете Лямина. Вытирая платком вспотевшие от волнения руки, Глеб пробрался в угол. Лямин открыл совещание, а начальник отделения отсутствовал. Начался доклад — Башлыков не появлялся.

Глеб плохо слушал докладчика. Отсутствие Башлыкова как будто бы позволяло пока помолчать: уж если разносить кого, так прямо в глаза! А с другой стороны, скоро ли представится случай? Да и не малодушничаешь ли ты, цепляясь за любой повод, чтобы отмолчаться? Ох, нелегкое это, оказывается, дело — критиковать начальство!

Докладчик, старший диспетчер Эктов, любил выступать на собраниях и совещаниях. И нельзя сказать, что он болтал по-пустому, но на отделении не помнили, чтобы Эктов блеснул смелыми, интересными мыслями. Вот и сейчас он добросовестно, со знанием дела перечислял неувязки и промахи в диспетчерской работе. Но при всей правильности его замечаний устранение этих неувязок и промахов не внесло бы ничего существенно нового в заведенный порядок.

Доклад задал тон совещанию. Прения шли нельзя сказать чтобы вяло, но и не бурно. И речи произносились не то чтобы легковесные, поверхностные, но и не бог весть какие глубокие.

Неожиданно появился Башлыков. Он прошел к столу и, ни на кого не глядя, сел рядом с Ляминым. В это время слово взял диспетчер Кокуев.

Кокуева за малый рост остряки прозвали Полуэктовым, и кличка так пристала к нему, что некоторые молодые работники считали ее фамилией диспетчера. На совещании Кокуев оказался рядом с Эктовым и, даже поднявшись с места, не стал выше своего сидящего соседа. Веселые ухмылки пробежали по лицам собравшихся.

Башлыков никак не реагировал на общее оживление. Озабоченный, хмурый, он сидел неподвижно, на клон и в голову, упершись в стол невидящим взглядом.

Начальник отделения задержал; в депо. В помещении нарядчика паровозных бригад увидел плакат-«молнию»: машинист Касьянов не только ввел тяжеловесный поезд в график, а еще сумел намного раньше расписания при ехать в пункт оборота.

К нарядчику Башлыков завернул, отыскивая начальника депо. Натолкнулся на «молнию» и сразу забыл, зачем пришел. Еще бы — такой рейс! Ясно, что Касьянов не останавливался ни в Чибисе, ни в Вязовке. Значит, ни разу не набирал на участке воду и топку не чистил. Редкостный рейс!

За спиной Башлыкова снова поднялся притихший было с его появлением говор. Недаром же во всех локомотивных депо помещение нарядчика издавна добродушно имен уют «брехаловкой». Здесь обсуждаются все деповские новости, рассказываются самые свежие анекдоты и всегда царит дух беззлобной, забористой «подначки». Иной машинист, отправляясь в поездку, нарочно пораньше выйдет из дому, чтобы поторчать в «брехаловке». Да и свободный от поездки, отдохнув, не утерпит, потопает все туда же, в свой пропахший табаком и гарью «салон». А уж старика пенсионера обедом не корми — только дай ему возможность подышать воздухом «брехаловки».