Ночной звонок

— Да что ты? И как самочувствие?

— Как после глубокого нокаута.

— Дешево отделался, — сказал Волков. — Вот обойдется ли так же легко у начальства — сомневаюсь. Пришлось доложить о твоем самовольстве. Начальство очень сердито. Вам с Чекиром грозят крупные неприятности…

— Что ж поделаешь?.. Только Чекир тут ни при чем, Константин Константинович. Я к нему за разрешением не обращался… Майя! — окликнул он девушку, которая так и стояла, еще не оправившись от пережитого испуга. — Возьми свою сумочку!

Майя жалко улыбнулась, но от штакетника оторваться не смогла. Мирон подошел к ней, отдал сумку. Майя пролепетала побелевшими губами слова благодарности.

Влад повернулся и вошел в дом. К Волкову приблизился Орлов:

— Закончим здесь обыск, Константин Константинович, и поедем третьего брать, Долю. Адрес установили, где он прячется, — улица Лазо один, квартира девять…

Оттуда, где стояли машины, донесся голос одного из водителей «канареек»:

— Товарищ полковник! Вас к рации просят. Из управления!..

Волков быстрым шагом направился к машинам. Серегина и Сутееву, обыскав, подсаживали в желтый тюремный фургон.

Майя вдруг оторвалась от штакетника, выпрямилась. Спросила проходящего мимо Орлова:

— Я могу домой?

— Конечно, можешь. А подождешь немного — мы подвезем.

— Нет-нет! Спасибо!..

Она торопливо, почти бегом, прошла вдоль линии милицейских машин к такси. Водитель, привезший Сутееву, задержался у ближайшего киоска — покупал сигареты. Едва отъехав, услышал Майин крик о помощи и выстрел. Он остановился и теперь с любопытством смотрел, как его недавнюю пассажирку сажают в «воронок».

Майя подошла к такси:

— Свободен?

— Да-да! — засуетился водитель, вспомнив, что он на линии и ротозействовать вроде бы некогда. Сел на свое место. Майя села рядом, и машина тронулась.

С ПОВИННОЙ

Кроме вещей, обнаруженных Владом во времянке и на чердаке, люди Волкова, производившие обыск вместе с Владом, при дружинниках, привлеченных в качестве понятых, нашли в карманах замшевого пиджака Серегина 38 новеньких десяток и два паспорта — один, прописанный в Одессе, на имя Федина Николая Яковлевича, 1931 года рождения, уроженца Москвы. Другой на имя Перуанской Галины Викторовны, 1959 года рождения, уроженки Новосибирска. Прописан паспорт в Йошкар-Ола. На паспорте на имя Федина фотография Гаранина-Серегина. На паспорте на имя Перуанской — фотография Сутеевой-Вишневецкой. В паспортах лежало по билету на самолет, вылетающий завтра, в понедельник, 23 августа в 21.17 в Батуми.

— С каждым паспортом все моложе! — констатировал Влад, разглядывая паспорт Перуанской. — И фамилии какие звучные выбирает: Чарская, Вишневецкая, Перуанская!..

В других костюмах Серегина (а их было у него восемь, висящих в шкафу на плечиках в образцовом порядке) обнаружили еще шесть паспортных книжек, где имена и все данные владельцев были аккуратно выведены какими-то химикатами, и книжки готовы были для нового заполнения. Химикаты — байки с порошками и пузырьки с жидкостями — нашли в глубине платяного шкафа. В карманах костюмов нашли также несколько ножей.

Из сумочки Жанны, оставленной при поспешном бегстве на кухне, вывалили на стол косметичку, паспорт на имя Вишневецкой, носовой платок, три новенькие десятки и несколько бумажек трехрублевого и рублевого достоинства. Из-под подкладки сумки Влад и Орлов извлекли замшевый мешочек, наполненный снотворными таблетками и крохотный бумажный пакетик, пахнущий горьким миндалем. Впоследствии установят, что в 1971 году, когда Сутеева завязала один из первых своих романов с директором крупнейшей в Ленинграде аптекарской базы, она выкрала у него из сейфа два грамма цианистого калия и берегла этот пакетик долгих одиннадцать лет. Берегла для своего звездного часа. Завтра она растворила бы пару крохотных кристалликов в стакане коньяка, дала бы этот стакан выпить в лесу Доле, а когда он перестанет дышать, забрала бы его часть добычи — восемьдесят тысяч рублей и поехала бы к Серегину. Там она усыпила бы снотворным Чеботаря, забрала бы у него тысяч десять-пятнадцать, сколько нашла бы. А вечером улетела бы в Батуми но заранее купленному билету. Правда, пришлось бы делиться с Серегиным, но через пару дней обобрала бы и его…

Закончив обыск в доме Серегина, Влад и Орлов решили, что арестовать Икса — Евгения Долю — они смогут и вдвоем. Оставили двоих оперативников оформлять результаты обыска, а сами сели в одну из «канареек» и поехали на улицу Лазо.

Подъехали туда к двадцати часам. По пути заскочили в управление, и Влад взял свой пистолет.

Свет в окне второго этажа не горел. Вошли в подъезд, поднялись по лестнице и позвонили у двери квартиры номер девять. Никто не отозвался. Позвонили еще, постучали. Орлов перочинным ножом открыл замок. Держа оружие наготове, вошли в квартиру. Все три комнаты были пусты. На кухне лежал на столе кусок сервелата, который начали нарезать, но бросили.

— Ушел, — сказал Орлов. — Значит, у девки был связной, предупредил. Уходил поспешно и неожиданно для себя — вон чайник еще горячий. Минут пятнадцать как ушел…